— У Зибара ты как оказалась? На шлюху, вроде, не похожа.
— Это все Хус, сволочь. Будильник мне припомнил.
— Какой будильник? И кто такой Хус? — недоуменно спросил он.
— Так, гамадрил один. Я его будильником по башке звезданула. Он первый начал… Залез на меня… Я ему что, давалка честная? — особо в откровения Мариссе пускаться не хотелось.
«И вообще кто он такой, чтоб перед ним как на исповеди», — думала девушка.
— А ты меня сюда зачем привез? Изнасиловать там или по дороге мог, так сказать, не отходя от кассы. Заодно сразу и закопать в лесочке зверушкам на радость.
— Изнасиловать? — бровь незнакомца поползла вверх.
Он окинул ее презрительным удивленным взглядом, как бы давая понять, что далек от подобных крамольных мыслей.
— Ты себя в зеркале давно видела?
Возмущение поднялось из глубины души Мариссы и опалило ее праведным гневом. «Ну да, мы все такие суперские, красивенькие, упакованные. Куда нам земноводным до вас, пташек поднебесных. Рожденный ползать, как известно, летать не может». — Марисса сделала «морду кирпичом» и злобно зашипела:
— Ну и че те тогда надо от дурнушки задрипанной? Привязался как банный лист к попе.
Глаза незнакомца потемнели, в них зажегся огонек едва сдерживаемой ярости. Мари сразу одернула себя: «Сейчас довыступаюсь. Кто ж его знает, что за мутный тип и, с чем его едят». Мутный тип резко придвинулся к девушке и наклонился над ней, всем своим корпусом ограничивая пространство и пытаясь подавить пристальным взглядом, обещающим невыносимые страдания.
— А ты всегда такая борзая? Жить давно надоело?
— Ага. Можно подумать ты меня не убьешь, — пискнула Мари. — Удерживать человека против его воли — за это большой срок дают. Я что-то не помню из криминальных хроник, чтоб похищенных когда-либо живыми отпускали.
Левая бровь мужчины снова удивленно изогнулась. Девушка определенно его забавляла. «Но пора и честь знать, время уже позднее», — раздумывал он. — «Разобраться с этой безбашенной и утром можно. А ей ночь размышлений только на пользу пойдет. Может, дойдет, наконец, до убогой, как сильно она попала, и гонора поубавит. Сговорчивей будет».
— Я тебя не похищал. Может, ты к Зибару обратно хочешь?
— Ну да, а зачем было меня сюда везти, напрягаться?
— Знаешь, ты пожалуй права. Порекомендую-ка я тебя здесь кому-нибудь из своих знакомых, которые занимаются этим на профессиональном уровне. У Зибара звездой тебе не стать. Мелко плавает.
«Да, — подумала Марисса, — похоже, выбор у меня небольшой. Налево пойдешь — коня потеряешь. Направо пойдешь — голову сложишь. Прямо пойдешь — об камень шандарахнешься».
— Чего-то я сильно сомневаюсь, что из меня вторая Чиччолина получиться… — прошептала она, — Чего ты от меня хочешь? Мог бы сразу сказать. А не запугивать. Пуганая ворона, она, знаешь ли, кустов уже не боится.
Зловредный тип ухмылялся. «Вот бы ему двинуть по его смазливой физии. Но первое — рука болит, а травм моральных и физических на сегодня, пожалуй, достаточно. Второе — здоровьем рисковать…» — Марисса окинула унылым взором внушительную комплекцию незнакомца. — «Н-да, весовые категории разные…»
— А вот об этом завтра поговорим. Спокойной ночи, пташечка…
«Курицу имел в виду, что ли? Ага, курица — не птица, баба — не человек. Твой девиз по жизни — яснее некуда. Ладненько, степень крутизны на траекторию полета пули не влияет», — злобно шипела в мыслях Марисса, провожая его яростным взглядом.
Глава 5
— Вставай, пойдем завтракать, — разбудил ее голос Шантажиста, как Марисса мысленно окрестила его про себя.
Мари, на удивление, чувствовала себя лучше, только ушибленные локти саднило и нудно ныло запястье. Поплескав в лицо холодной водой, девушка задумалась: «А завтракать — это где?»
Дверь комнаты оказалась незапертой. «Наверное, столовая или кухня где-то внизу», — Мари направилась вниз по ступенькам. Кухню, поражающую роскошью ее, привыкшую к конурам-хрущевкам, увидела сразу.
Крамольный тип сидел там один и не спеша завтракал. Аппетитно пахло кофе и сдобой. Присев напротив него, Марисса с радостью отхлебнула из подвинутой к ней чашки с ароматным напитком. Такого вкусного она никогда не пробовала.
— Есть что будешь? — вежливо осведомился мужчина.
Есть Мариссе, по-прежнему, не хотелось. У нее всегда в сложных ситуациях напрочь пропадало желание перекусить, возникало какое-то равнодушие к пище, и она могла весь день просидеть на одном кофе и не чувствовать голода.
— Я обычно только кофе завтракаю.
— Хм, понятно. Поэтому такая тощая.