Болл разобрал пневмошприц и устало завалился в кресло напротив.
— Поздравляю, — сказал он, поднимая ноги на стол.
— Спасибо. Однако мне не совсем понятно, с чем?
— Промежуточный цикл завершился… Через восемь часов мы опять станем рыбами.
Я промолчал. Разговаривать не хотелось. И он это, кажется, понял — глаза хитровато сощурились.
— Грэг, я расскажу вам одну историю… Можно?
Что-нибудь ослепительно героическое на фоне обязательно мрачных, если не жутких, событий… Придется слушать.
— Случилось это, — начал он, заложив руки за голову, — где-то в рифовых водах микроархипелага Дахлак. Кстати, вам не приходилось там бывать?
— Приходилось. Очень живописные воды.
— И, как утверждают аквалангисты, едва ли не самые опасные в акватории Красного моря.
— Что значит — опасные?
— Имеется в виду необычайное коварство дахлакских акул, среди которых…
— Вздор, — перебил я, разглядывая рисунок на его подошвах. — Выдумки невежд, новичков, спортсменов-любителей и… не знаю, кого там еще.
Ну времена, подумалось мне. Опытный глубоководник, пелагист-вертикальщик, ангел тьмы, наконец, уж если бравировать нашим жаргоном, — совершенно не знает верхнюю воду. Впрочем, разделение труда среди подводников в последнее время становится модным.
— К сожалению, — сказал Болл, — я почти не работал с аквалангом.
— А я начинал с акваланга и говорю вам, что все это вздор. Вы поверили бы россказням о коварстве глубоководных акул?
— Нет, мне хорошо известны их повадки. Но я столько наслышан о верховодных…
— Занятный фольклор, не правда ли? К счастью, всего лишь фольклор. Акулы, даже верховодные, — назойливые, любопытные твари, с которыми следует быть настороже, и только. По-моему, такие понятия, как «свирепость», «кровожадность», «коварство», не применимы к животному миру вообще.
— Простите, Грэг, а шрам на вашем плече — тоже фольклор?
— Гм… Скорее маленькое ротозейство с драматическими последствиями. Я устанавливал на дне гравитометр и, увлекшись работой, порезал плечо о коралловый куст. Запах крови взбудоражил акул… Но даже в этом случае они атакуют только потому, что запах крови рефлекторно связан у них с представлением о еде.
— И вы хотите меня убедить, что это никак не свидетельство их кровожадности?
— Ведь точно с такой же «кровожадностью» мы атакуем аппетитно поджаренный бифштекс.
— М-да… — огорченно произнес Болл. — Рассказ не получился. Жаль. Я хотел рассказать об одном подводнике, который был ранен акулой во время изыскательских работ в районе знаменитого теперь подводного месторождения нефти и газа.
— Дахлакского месторождения?
— Да. Это по программе экономического сотрудничества, Грэг, между вашей страной и…
— Припоминаю. А как звали подводника?
— Он был ранен в плечо, — продолжал Болл, пропустив мой вопрос мимо ушей. — Тогда он сделал то, что на его месте не каждый бы сделал. Он увел за собой обезумевшую от запаха крови стаю акул подальше от работающих в воде товарищей… Представляете? У него практически не было шансов спастись: следом клубилось кровавое облако, а в руках — ничего, кроме короткого копья… Его фамилия Соболев.
— Вот как! Странное совпадение.
— Совпадения, — поправил Болл. — Черноперая, рана в плечо и, наконец, ваша фамилия.
— Свен, а вы уверены, что это был именно я?
— Конечно. А мы не уверены?
— Ну если даже фамилия… Только это произошло не в рифовых водах Дохлака, а у побережья одного из крохотных островков Суакина. Но, несмотря на маленькую географическую ошибку, я должен сделать вам комплимент: вы — мастер угадывать.
Болл усмехнулся:
— Вы думаете, я получил все эти сведения от Дуговского? — он вдруг помрачнел. — Нет. Просто мне запомнилось то, что однажды рассказывал Пашич.
Пашич… Пашич… Вилем Пашич… Нет, акванавта по имени Вилем Пашич я раньше не знал.
— Не ройтесь в памяти, Грэг. Он знал вас заочно.
— Тогда зачем весь этот разговор?
— Мне захотелось выяснить, тот ли вы Соболев.
— Угум… А если мне захочется выяснить, тот ли вы Болл?
Он поднял брови. На лбу — глубокая складка мыслителя.
— Вы хотите сказать, что я с вами не откровенен?
— Мы с вами никак. Кто в этом виноват, не знаю. Может быть, я… Ладно, спокойной ночи, Свен.