— Брось нож, — повторил Малыш.
ТТ сорвался со стены, грохнулся на бетонный пол.
Раздался выстрел, пуля мышью прошуршала к противоположной стене, вздыбилась оранжевая кирпичная пыль.
— Не стрелять! — закричал Малыш так, что затмил солнечный свет.
Матадор прыгнул на Малыша по высокой траектории. Нож: снёс бы Малышу голову, если бы на пути стали не встала сталь.
Путь стали преградила другая сталь: два клинка сошлись в зубовном скрежете. Нож Малыша сорвался, отскочил в сторону.
Малыш сделал шаг назад, упал на спину.
— Не стрелять! — крикнул Малыш. Или он крикнул это мгновением раньше?
Матадор поднял голову. Кирпичную стену облепили, как вороны, чёрные люди в чёрных масках. В руках они держали короткие автоматы. Стволы автоматов смотрели в небо.
Матадор медленно наклонился, положил на пол нож, медленно разогнулся и молнией бросился на Малыша. Он упал на Малыша плашмя всеми своими пятью с половиной пудами хорошо тренированных мышц.
Малыш глухо ойкнул. Матадор рывком перевернул Малыша на себя, чтобы закрыться от автоматчиков, с ходу вбил два мизинца ему в ноздри, запустил большие пальцы под кадык…
Малыш и не думал сопротивляться. Состроил недовольную физиономию. Матадор вытащил из ноздрей окровавленные мизинцы, отпустил кадык.
— Дурак, — сказал Малыш и добавил, — Успокоился?
— Где она? — прохрипел Матадор.
— Кто?
— Арина.
— Не знаю. С ней что-то случилось?
Матадор снова рванулся ладонями к лицу Малыша, но Малыш уже контролировал ситуацию. Малыш крутанул ему кисть руки, Матадор взвыл от боли. Малыш резко вскочил на ноги.
Матадор, бросив оценивающий взгляд на людей-воронов, остался лежать.
— Ты её увёз, — процедил сквозь зубы Матадор. Ему не хотелось, чтобы его слышали автоматчики. — Что ты пиздишь. Ты увёз её на зелёном БМВ.
Малыш медленно, словно с перерывами на приём информации, покачал головой.
— Я тут ни при чём.
— Я тебе не верю, — сказал Матадор, — Где она?
— Не знаю, — сказал Малыш, — Клянусь.
Малыш говорит правду. Малыш должен говорить правду. Малыш всегда говорил ему правду.
— Сегодня ночью в меня стреляли, — сказал Матадор.
— Я знаю, — кивнул Малыш. — Это люди, с которыми я работаю. Они заблуждались. Они больше не будут так делать. Я помогу тебе найти Арину.
Матадор одним движением оказался на ногах. Автоматчики на стенах дружно опустились на одно колено и направили вниз воронёные стволы.
— Что это за фокусы? — спросил успокоившийся Матадор, — Прямо балет телевидения ГДР…
Малыш улыбнулся.
— А маска, — вспомнил Матадор, — Ты знаешь, что это за маска? Ты знаешь, что меня не казнили бы там, в Портсване…
Малыш удивлённо тряхнул головой. Не знает.
Или врёт?
Автоматчики в это время спустились со стен и оцепили Малыша с Матадором почтительным, но грозным кружком.
За стенами кирпичной коробки вдруг словно включился звук: голоса, команды, собачий лай, какая-то перепалка.
Матадор ошеломлённо вращал головой. В проём втаскивали телевизионную камеру. Девица в короткой юбке и с широченными бёдрами, совершенно неуместная на поле брани, прошла, не обращая внимания на вооружённых людей, с сигаретой в зубах и какими-то бумагами в руках.
Малыш призывно чмокнул губами, имитируя звук пробки, вытащенной из бутылки. Девица смерила его безразличным взглядом. Появились люди в синих комбинезонах с целым выводком разноцветных пластмассовых стульчиков.
— Нет, нет, стулья не сюда… Вот под эту стеночку. Камеру левее… Валёк, засними пока Максима, у него рожа в крови. Скорее, ребятки, скорее, сейчас приедет министр…
Импозантный мужчина в дорогом костюме уверенно раздавал указания. Матадор узнал в нём Самсона Гаева.
Глава десятая
Антон Погорельский дождался тринадцатого гудка. Телефон у Игоря не отвечал.
Вчера Игорь ускакал с работы, как горный козёл. Налетел в коридоре на мусорную корзину. Забыл на столе свой пропуск в институт. Архивистка Ира шепнула Антону, что Кузнецов вёл себя «как чеканутый».
Погорельскому срочно нужно было поговорить с Кузнецовым. О бородатом незнакомце, который читал в архиве их старые материалы.
Что за тип такой? Недавно Погорельский послал — через дядю, давно живущего в Штатах — свою научную автобиографию в один из пентагоновских институтов. А вдруг пентагоновцы передали сведения о нём, Погорельском, на родную Лубянку?
Ещё у метро Антон почувствовал мандраж. Выпил бутылку «Старого Мельника», но мандраж: перешёл в нытьё под ложечкой. К дому Кузнецова Антон шёл, беспокойно оглядываясь по сторонам. Траурный портрет принцессы Дианы в витрине книжного магазина — недобрый знак…
Дверь в квартиру Игоря оказалась приоткрытой. Антон испугался. Он хотел сразу дёрнуть назад, вниз по ступенькам. Но дверь уже скрипнула, и в проёме показалась голова в ментовской фуражке.
— Заходите! — приветливо сказала голова. — Мы вас ждём.
Антон шагнул вперёд, одновременно выхватывая из кармана, словно оружие, институтский пропуск Игоря Кузнецова. Если что, вот, зашёл случайно, отдать сослуживцу пропуск, знать ничего не знаю.
Антон вдруг испугался, что если он откроет рот, менты почувствуют запах пива.
В прихожей Антона встретил ещё один улыбающийся мент. Сразу принял из рук Антона пропуск. Большое зеркало отразило, что происходит в комнате: люди в сером снимали с полок книги и так энергично трясли ими, будто хотели вытрясти буквы. Бросали на пол вещи из шкафов.
— Кузнецов Игорь Брониславович… — раскрыл милиционер синие корочки и улыбнулся такой радостной открытой улыбкой, словно встретил друга детства, вместе с которым ловил головастиков в прудах у Калужской заставы.
«Я не Игорь. Я с ним работаю. Это не мой пропуск. Игорь забыл его вчера в институте. А сам я не Игорь. Я даже на него не похож. Лицо — посмотрите, совсем другое лицо», — хотел только сказать Антон Погорельский, но слова снова забуксовали в сухом нёбе.
Улыбающийся мент достал откуда-то нож странной формы. Заточенный кусок стали, вместо рукоятки — плотно намотанная синяя изолента. Короткое широкое лезвие, сантиметров семь-восемь, не больше.
«В руке милиционера появился нож странной формы», — подумал Антон.
Милиционер, не переставая улыбаться, резко воткнул нож Антону в горло.
Лезвие вышло у него во рту, за зубами, подрезав основание языка.
Генерал Дубичев осторожно взял в руки останки Библии.
От переплёта осталось несколько выгоревших лужаек. Первая и последняя сотни страниц истлели практически полностью. Остальные были сильно обожжены по полям.
Библию нашли в десяти метрах от взорванного джипа.
Рядом с ней обнаружили кисть правой руки Дениски. Словно и после смерти Дениска хотел сжимать в руке священную книгу…
Библию Дениске подарил генерал Дубичев.
Родители Дениски, полковник Мурзин и его жена Анна, умерли, когда Дениска ещё был курсантом Силового Училища. Генерал Дубичев, друг семьи, взял на себя заботы о судьбе парня. Хотел пристроить его на хорошее чистое место, но Дениска желал подвигов. Дубичеву с трудом удавалось удерживать его в должности киллера: работа чистая, спокойная. Дежурство, как у пожарников, через двое суток на третьи. Остальное время соси лапу, лапай девок.