На берегу какой-то бригадный комиссар тщетно пытался задержать поток бегущих бойцов и организовать оборону. Я пытался ему помочь, но безуспешно. Задержанные нами и еще несколькими переплывшими реку командирами солдаты, собранные из разных подразделений, некоторые без оружия, неудержимо стремились назад и не поддавались никаким увещеваниям, хотя немцев еще не было видно.
Боязнь танков и окружения в первые месяцы войны превращалась иногда в массовый психоз» от которого мы избавились ценой больших потерь.
Выполнив не совсем удачно из-за недостатка времени задачу в Гомеле и сообщив начальнику разведотдела штаба Брянского фронта подполковнику Кочеткову М.А. данные о группе на случай посылки ею связника через линию фронта, я с оставшимся радистом направился в Брянск.
Гомель был занят немцами буквально через несколько часов после нашего отъезда.
В Брянске удалось задержаться на более продолжительное время. Там еще действовали советские организации, и мы сумели с помощью местных партийных органов подобрать нужйых людей и достаточно убедительно легализовать радиста, документируя его как племянника одного из жителей города. С подобранными разведчиками удалось провести более или менее подробный инструктаж, разработать условия связи, проверить рации.
В Москву я возвратился в начале сентября.
В октябре в связи с продолжавшимся наступлением немцев возникла необходимость срочно создать в Курске и Мценске радиофицированные разведывательные группы, поскольку было очевидным, что эти города будут заняты противником. 20 октября 1941 года я выехал туда с двумя радистами.
Для Мценска предназначался молодой армянин, веселый общительный парень, а в Курск направлялась девушка — полька по национальности. Кандидаты были явно не подходящие, поскольку в Мценске, небольшом районном городке Орловской области, вероятно, никогда не жили армяне. Вряд ли была удачно выбрана радистка для резидентуры в Курске. Девушку выдавал польский акцент и абсолютное незнание советских порядков, поскольку она происходила из недавно присоединенных областей Западной Украины. Легенды у обоих были малоправдоподобные. Кроме энтузиазма и желания помочь разгрому врага, других качеств, нужных разведчику, у них не имелось. Да они и не смогли бы приобрести их за короткий срок своей подготовки на курсах. Но иного выбора у нас не было.
Как и во многих других случаях, радистам разрешалось переходить на нелегальное положение или в партизанские отряды и действовать самостоятельно в зависимости от обстановки.
В Мценске нас должен был ожидать оперативный работник нашего отдела майор Ларионов, явка с которым была обусловлена в пассажирском зале железнодорожного вокзала. Он попутным транспортом выехал несколькими днями раньше, чтобы подобрать на месте личный состав группы и подготовить условия легализации радиста.
При въезде в город нас поразило почти полное отсутствие на улицах гражданских лиц. Шли бойцы, командиры, плелись раненые, но спросить, как проехать к вокзалу, было не у кого. Все спешили на восток. Магазины и учреждения были открыты, но в них не было посетителей.
Вокзал был пуст. У будки одиноко сидел инвалид-стрелочник.
— Куда делось все начальство? — спросил я.
— Утекло, — коротко ответил он.
На станции, как и в городе, все свидетельствовало о поспешной, даже панической эвакуации, похожей на бегство. Порванные провода, кучи еще тлеющих официальных документов, которые в спешке пытались уничтожить перед уходом, и вместе с этим элеватор, полный зерна, и нефтебаза с большим запасом горюче-смазочных материалов. Ларионова на установленном месте не оказалось. Возможно, он погиб в пути. Больше я его не встречал.
Единственное учреждение в городе, которое продолжало напряженно работать, был районный отдел НКВД. В него накануне прибыл из Орла заместитель начальника областного управления, депутат Верховного Совета СССР Ефремов. Этот энергичный волевой человек смог за несколько дней, оставшихся до захвата города немцами, организовать эвакуацию ценностей и в первую очередь зерна. Под угрозой расстрела самовольно бежавших и угнавших паровозы железнодорожников он потребовал их возврата. Из окрестных деревень были собраны крестьяне для погрузки зерна из элеватора в вагоны. За день работы на станции грузчикам выдавали мешок пшеницы. Сотни людей устремились в Мценск из окружающих деревень. За несколько дней большая часть зерна была вывезена, пакгаузы и склады освобождены от наиболее ценного груза (кожа, консервы, сахар), нефтебаза заминирована.