Архивы КГБ СССР с делами на этих агентов в ту пору располагались в здании Лефортовской тюрьмы. Руководство Комитета госбезопасности быстро откликнулось на просьбу генерала Кочеткова, после чего в архив направили группу офицеров военной разведки, которым поручили изучить дела и подобрать наиболее подходящие кандидатуры для восстановления связи.
В свое время лагерные осведомители вербовались для выявления военных преступников среди пленных, пресечения попыток побега, сбора информации о настроениях солагерников и так далее. Поражало огромное число этих соглядатаев. Только оформленных личных дел в архиве хранилось свыше ста тысяч.
Среди агентов были генералы и рядовые, нацисты и бывшие социал-демократы и коммунисты, протестантские и католические священники, дворяне и рабочие, старики и семнадцатилетние юнцы, призванные по тотальной мобилизации.
В делах имелись их собственноручные обязательства добровольно сотрудничать с администрацией лагеря, автобиография с адресами родных и близких знакомых в Германии, анкета, подписка о неразглашении секретных сведений и факта сотрудничества с советскими учреждениями, и, правда, не во всех случаях, пароль для восстановления агентурной связи и фотография. В делах были также подшиты все рукописные донесения агентов, сведения, которые он сообщил о вермахте, и другие материалы, компрометирующие его перед германскими властями и закрепляющими его связь с советскими спецслужбами.
Характерно, что значительная часть таких добровольных информаторов выдавала себя за антифашистов, борцов движения Сопротивления, сторонников мира и даже членов компартии Германии. Как следовало из документов, осведомителям в качестве вознаграждения на конспиративных встречах выдавалось немного продуктов, сигарет или табака. Их посылали на более легкие работы, назначали старшими по баракам и так далее. Все это делалось, естественно, втайне от массы военнопленных. В противном случае «доверенным лицам» советской администрации не поздоровилось бы от своих земляков.
Хочу обратить внимание читателей и на следующее. Каких-либо волнений или других случаев массового проявления недовольства военнопленных, их побегов из лагерей фактически не отмечено. Частично это можно объяснить хорошо поставленной службой внутрилагерного осведомления, своевременно докладывавшей о настроениях и намерениях пленных германских военнослужащих и оперативно принятыми по этим сигналам мерами лагерной администрации. Но, пожалуй, главную роль сыграло все же гуманное обращение с военнопленными. Их, например, не изнуряли работой, им своевременно предоставляли медицинскую помощь. Они получали шестьсот граммов хлеба в день, тогда как норма для советских граждан, не занятых на производстве, составляла всего половину этого пайка.
Из многих тысяч дел мы отобрали около ста на тех бывших осведомителей, которые показались нам в свете задач, поставленных перед военной разведкой, наиболее перспективными. Все они были офицерами с высоким положением в обществе и интересными связями в Западной Германии. Кроме того, эти кандидаты больше других скомпрометировали себя в глазах германских властей, дав развернутые показания против многих нацистских военных преступников, осужденных советскими судами на длительные сроки заключения.
Короче говоря, задуманная операция, назовем ее условно «Реанимация», вроде бы сулила успех. Но наши радужные расчеты, к сожалению, не оправдались.
Связники, посланные в ФРГ, чтобы восстановить контакты с законсервированными агентами, вернулись обратно ни с чем. Одни бывшие внутрилагерные осведомители без долгих разговоров пытались передать наших посланцев полиции. Другие категорически отказались работать с советской разведкой и в ответ на попытку принудить их к этому пригрозили немедленно донести на связников немецким властям. Третьи срочно сменили адрес или уехали заграницу. А один бывший осведомитель даже покончил жизнь самоубийством после посещения его нашим человеком.
Надо признать: акция «Реанимация» окончилась для нас полным провалом. И случилось это в первую очередь по нашему недомыслию. Дело старое, чего греха таить! Разведуправление упустило из виду, что в ФРГ обстановка вокруг военнопленных резко изменилась. В 1956 году боннский канцлер Конрад Аденауэр инициировал принятие парламентом широко разрекламированного закона. В соответствии с ним амнистировались все лица, совершившие преступления против германского государства в период пребывания в плену у противника. Почему? Да потому, как считали западногерманские власти, соотечественников, попавших в полон, советские административные и репрессивные структуры вынудили сделать эти преступные деяния. Агенты НКВД-НКГБ и советской военной разведки также автоматически освобождались от наказания.