Обе должности меня не устраивали. У меня были далеко не полные представления о современной войсковой разведке, ее силах и средствах. Я не знал чешского языка, не имел представления о структуре армии ЧССР. На изучение всех этих сложных вопросов фактически не отводилось ни одного дня, так как выезжать к новому месту службы нужно было через неделю.
Не лучше обстояло дело и со вторым предложением. Шведский язык, равно как и нравы и обычаи этого скандинавского народа, история и культура Швеции были мне неизвестны. Почти ничего не знал я и об армии этого государства. В моей голове, конечно, отложилось кое-что после прочтения пушкинской «Полтавы». А об основах дипломатической службы я мог судить по давным-давно прослушанным лекциям генерал-лейтенанта А.А.Игнатьева, царского военного атташе в Париже в 1914–1918 годах, автора широко известных мемуаров «Пятьдесят лет в строю». Но этого, понятно, было мало для успешного решения военно-дипломатических, представительских и специальных задач в нейтральной стране, занимавшей далеко не последнее место в ряду развитых капиталистических государств.
Имелась еще одна причина, заставлявшая меня отказаться от почетной службы в Швеции. По понятным соображениям я не говорил о ней начальству. Дело в том, что это благополучное скандинавское государство считалось «гиблым местом» для советских разведчиков, и военных, и политических, из внешней разведки ведомства государственной безопасности. Слишком часто терпели там провалы наши разведывательные резидентуры.
Конечно, тут главную роль играли не козни «нечистой силы», а то обстоятельство, что шведское правительство еще до войны сумело создать сильную, хорошо слаженную службу контршпионажа, которая действовала весьма эффективно. И давно уже не составляло секрета, что она, эта служба, была нацелена главным образом на разведывательные структуры Кремля.
Конечно, мои возражения не приняли.
— Или то, или это, — настаивали мои начальники. — Не ты первый, не ты последний. Не боги горшки обжигают. Освоишь, изучишь, привыкнешь.
Не сработал и мой главный козырь, на который, признаюсь, я очень рассчитывал. За десять лет моей службы в Австрии и Германии, где я вплотную соприкасался с противником, меня на Западе наверняка расшифровали. Ведь среди моих помощников были и двойные агенты.
— Ну, вот видишь, — легко расправились с моим коренным доводом мои мудрые шефы, — такой опыт поможет тебе работать в любой стране.
Я понял, что сопротивляться бесполезно. Для кого-то здесь, в Москве, была нужна должность, которую я занимал, и меня решили переместить «с сохранением на уровне».
Порочность принципа подбора и использования кадров с удержанием их на «уровне» я испытал на себе. Достигнув известного служебного положения (уровня), работники определенной номенклатуры считаются способными к замещению любой должности этого уровня. Директор радиозавода может быть передвинут на должность директора хлебопекарни, заведующего продмагом можно сделать директором прачечной, секретаря обкома КПСС — послом, хотя он и понятия не имеет о дипломатической службе. Просто от него по каким-то причинам иногда нужно избавиться с сохранением ему уровня служебного положения. С тем же успехом министр угольной промышленности мог быть переброшен на пост министра электростанций.
По этому принципу начальника направления ГРУ вполне можно направить советником посольства, военным атташе, начальником разведотдела штаба округа и так далее. Тот же уровень, та же номенклатура, хотя совершенно иные функциональные обязанности. И каждое такое перемещенное по уровню лицо вне зависимости от знаний и опыта вынуждено на своем посту «изобретать велосипед», удивляя подчиненных и начальников, или все передоверять своим знающим дело заместителям до изучения участка работы или нового перемещения «по уровню».
В связи с этим установилась, прямо скажу, вредная практика: даже мелкие текущие вопросы зачастую решались только на уровне равных чиновников. К сожалению, в некоторых ведомствах, в том числе нашем, возродилась отмененная в 1917 году петровская табель о рангах. И теперь начальник какого-либо главного управления министерства (по старинным меркам — статский или тайный советник) будет кровно обижен, если к нему прибудет из другого министерства для согласования простой референт (титулярный советник), а не равный ему вельможа.