Подобные головокружительные карьеры Дронова уже не удивляли, но все больше и больше стали раздражать его самолюбие. Он в глубине души остро завидовал этим людям, зависть выливалась в злобу и ненависть к системе, при которой сплошь и рядом было возможно такое. После Швеции, сталкиваясь с подобными случаями в жизни, стал все чаще и чаще задавать себе вопрос, почему в минуты смертельной опасности для Родины одни люди, их было большинство, не колеблясь, уходили добровольцами на фронт, как его старший брат, твердо зная, что шли на верную смерть, и несмотря ни на что по-другому поступить не могли, даже если бы им представился шанс получить бронь. Другие от страха, как тараканы от яркого света, заползали в темные щели, чтобы отсидеться до лучших времен, потом, когда опасность миновала, вылезали и, выдавая себя за героев, занимали места погибших. Эти «герои» стали плодить себе подобных, они заполняли кабинеты на Старой площади, Лубянке, в МИД, МВТ, ГРУ, направлялись за границу послами, торгпредами, военными атташе, освобожденными партийными секретарями, специалистами. В войсках уже вовсю ходил анекдот про генерала, у которого сын не мог стать маршалом, так как у маршала тоже был сын. Торжествовало библейское: «По плодам их узнаете их».
Дронов презирал этих людей, в нем накапливалось зло, критическая масса которого росла и должна была привести к неуправляемой реакции, к взрыву.
Сергей Фроликов, старший инженер торгпредства, заканчивал свою первую длительную загранкомандировку. Он пригласил Виктора по старой доброй армейской традиции к себе на обед. Дронов принес буханку черного хлеба и селедку из Союза, так было принято за рубежом. Русскому черному хлебу и селедке радовались как манне небесной. Посидели, выпили, поговорили за жизнь, Сергей рассказал о США, старался передать свой житейский опыт, советовал, где и что покупать, называл магазины, обещал помочь с квартирой и машиной. После застолья к вечеру пошли прогуляться по парку, в квартире о делах не говорили, зная о любви американцев к технике.
У людей при первой встрече иногда срабатывает какой-то скрытый аппарат: «свой — чужой», при помощи которого происходит обмен информацией и ее оценка, позволяющая им предварительно судить друг о друге, об их взаимной совместимости, степени доверия друг к другу. Что-то подобное сразу сблизило Виктора и Сергея, который доверительно посоветовал быть поосторожнее с шефом и особенно с его женой Марией Петровной, властной самолюбивой женщиной, которая любила иногда руководство резидентурой взять в свои руки. Сергей рассказал, что однажды в резидентуре в общей комнате офицеры довольно громко обменивались мнениями, не заметив, что дверь в кабинете резидента была приоткрыта, и он хорошо слышал разговоры. Один офицер стал хвалить прежнего шефа, сравнивая его с новым. Сравнение было явно не в пользу Киселева. Через некоторое время резидент написал отрицательную характеристику на этого офицера, обвинив его в бездеятельности и трусости. Оперативнику пришлось досрочно уехать из страны. На его карьере разведчика был поставлен крест.
Другой офицер как-то не заметил в спешке жену Киселева и не поздоровался с ней. Мария Петровна рассказала все мужу, и офицеру пришлось объясняться и просить извинение у своенравной Кабанихи.
Дронов попал с корабля на бал, 3 ноября прибыл в Вашингтон, а 7 ноября был уже в посольстве на приеме, посвященном национальному празднику СССР — Великой Октябрьской социалистической революции. Этот праздник всегда отмечался за рубежом в советских представительствах широко и по-русски хлебосольно.
Виктор не раз бывал на подобных торжествах и хорошо себе представлял, как они проводятся. Во всех странах регламент проведения этого праздника в советских посольствах практически был одинаков. Но на этот раз одно обстоятельство Дронова очень удивило. Накануне приема офицер по безопасности Сидоров, собрав оперативный состав советской колонии на инструктаж, обращал особое внимание участников приема на закрепленные за ними объекты. В частности, некоторым товарищам поручалось следить за колоннами в залах приема. На недоуменный вопрос Дронова, зачем это делается, Сергей Фроликов объяснил, что пару лет тому назад на приеме один еврей приковал себя цепью к колонне и стал во всю глотку орать об антисемитизме в СССР. Прошло немало времени, прежде чем удалось его отцепить и выдворить из посольства.