Дальнейшие наблюдения за «Стрижом» показали, что он не имеет каких-либо серьезных агентурных связей, но довольно активно поддерживает официальный контакт с коллегой, помощником военно-воздушного атташе Италии майором Спарелли. Людерсдорф, проанализировав имевшуюся информацию на Лобкова, несколько месяцев тому назад решил ему «помочь» и с этой целью провел ряд мероприятий. Через итальянские связи по линии ЦРУ с итальянским майором была проведена, как говорится, определенная работа. Уговаривать его долго не пришлось. Он быстро сообразил, что это дело для него выгодно, и дал согласие помочь американцам. Под их руководством итальянец делился с русским сначала устной информацией, затем стал передавать ему некоторые конфиденциальные документы по Юго-Западному театру военных действий НАТО. Документы тщательно подбирались американцами и передавались Спарелли. Тот любил погулять за чужой счет и с удовольствием откликался на приглашения хлебосольного советского коллеги.
В Москве обратили внимание на знакомого Лобкова и на передаваемую итальянцем информацию, положительно ее оценивали. Из Центра стали поступать дополнительные задания, просили уточнить отдельные моменты, выяснить и установить новые данные. Руководство разрешило выплачивать Спарелли вознаграждения за передаваемые документы в размере предоставляемых резиденту прав. На участке в Центре итальянцу присвоили кличку «Красавчик», зачислили в число разрабатываемых. Кое-кто уже потирал руки в предвкушении вербовки натовца, нетерпеливые поговаривали о том, что пора сверлить дырки в мундирах. Начальнику направления капитану первого ранга Климовчуку уже снились по ночам адмиральские погоны. Остряки поговаривали, что он уже сшил себе новую форму и часто, придя домой после работы, снимал штатский костюм, который ненавидел, но как «крышевик» обязан был носить, облачался в адмиральский мундир и прохаживался по своей просторной трехкомнатной кооперативной квартире, посматривая на себя в зеркало.
Лобков тоже повеселел, зная реакцию Центра на свои дела. Омрачала настроение только Валька. «Черт меня дернул, — думал он, — связаться с этой стервой».
Между тем в Лэнгли некоторые нетерпеливые начальники считали, что плод созрел и пора его срывать, но Кирилл не спешил, зная, что в разведке самое скользкое место — это женщины. Учитывая слабость Лобкова к слабому полу и его жадность, Людерсдорф решил устроить ему еще одну проверку на прочность. Он договорился с МИ-5[13] о выделении в его распоряжение агента-женщины, зная, что англичане большие мастера подставлять для вербовки красивых особ.
В одном из загородных супермаркетов по пятницам иностранцы делали покупки, запасаясь продуктами на неделю. В такой день Лобков, задержавшись на работе в посольстве, приехал перед самым закрытием магазина. Народу было немного, редкие покупатели лениво катали свои коляски между рядами, заставленными продуктами, брали в руки упаковки, долго их рассматривали, стараясь разглядеть цену, вертели их так и сяк, ставили на место или бросали в свои коляски. Подкатив свою тачку к кассе, у которой выстроилась очередь в два-три человека, помват[14] встал за женщиной. Она, обернувшись, очаровательно ему улыбнулась, и они поприветствовали друг друга. Он давно обратил внимание на эту красотку. Иногда они встречались по пятницам в супермаркете. Она отличалась от местных женщин белизной кожи, голубизной больших глаз и светлым цветом роскошных волос. Лобков подумал, увидев ее впервые, что она из Скандинавии. Расплатившись у кассы, он выкатил свою нагруженную коляску на площадку у магазина, соображая, как удобнее выгрузиться у запаркованной машины, и чуть не столкнулся с белокурой «скандинавкой», которая стояла и беспомощно оглядывалась по сторонам, отыскивая кого-то. Ее лицо выражало озабоченность, растерянность и тревогу.
Проезжая мимо, Лобков участливо спросил:
— Что-нибудь не так, мисс?
— Миссис, — поправила его женщина.
— Извините, — продолжал Лобков, — не нужна ли вам помощь?