– На, открывай, только осторожно, чтобы упаковку не нарушить, и оцени наш с тобой подарок Марии Ивановне.
Раиса Михайловна недоверчиво, косясь на мужа, явно не ожидавшая такого поступка, взяла коробочку, потянула осторожно за конец шелковой ленточки, развернула золотистую шуршащую бумагу и отложила ее аккуратно в сторону на кровать. На ладони лежала небольшая плоская белая коробочка из твердого картона. Рая двумя пальцами потянула вверх тугую крышку. На синем бархате лежала золотая брошь, похожая на музыкальный скрипичный ключ, с семью маленькими бриллиантами.
Кто-кто, но Раиса Михайловна знала толк в драгоценностях. От неожиданности, чуть не выронив коробку из рук, она опустилась на кровать, потом медленно подняла свои красивые глаза на мужа, с трудом отрывая их от броши, и проговорила:
– Откуда она у тебя, на какие шиши ты ее приобрел? Ведь ей цены нет.
Действительно, Раиса Михайловна знала цену таким вещам. У ней был богатый опыт хождения по ювелирным магазинам. Этому занятию она посвящала много времени, находясь за границей.
– Вижу, эта брошь из дорогого магазина, – продолжала допрос жена. – Просто у меня в голове не укладывается, как ты сумел с твоим вкусом купить эту брошь? Посмотри, случайно у тебя получилось или ты это специально подобрал? Ведь брошь удивительно напоминает музыкальный скрипичный ключ. Представляешь, что будет значить это для Марии Ивановны, профессионального музыканта?
Роман слушал, улыбаясь, эмоциональное выступление жены и медлил с ответом. Потом сказал, не отвечая прямо на поставленный вопрос:
– Ну, я вижу, тебе понравился подарок, ты по достоинству его оценила и правильно рассуждаешь, что на таких людей, как Мария Ивановна, скупиться не стоит. Ведь от нее во многом зависит моя карьера, наша с тобой жизнь после возвращения из командировки. Давай договоримся, после юбилея я тебе все расскажу. Идет?
– Идет, – с неохотой ответила Раиса.
В глазах жены мелькнула какая-то тень, словно в них погас свет. Роману показалось, что она ошарашена таким подарком Марии Ивановне и в то же время огорчена, потому что ей в глубине души было жалко дарить такую дорогую вещь чужому человеку. Почувствовав эту неловкость, Лобков подошел к жене, нежно обнял ее за плечи и сказал:
– Не сожалей и не грусти, моя дорогая, я ведь не забыл и о тебе.
С этими словами Роман Ефимович снова взял свой кейс и извлек из него другую коробочку, но уже без подарочной обертки.
– Это тебе, радость моя, – протягивая жене, улыбаясь, проговорил Роман.
Глаза жены вновь вспыхнули огнем, радостным ожиданием, она быстро схватила коробочку и открыла ее. На мгновение зажмурилась как от яркого света и бросилась в объятия к мужу, обхватив его крепко руками за шею. В коробке было золотое кольцо с бриллиантом, именно то самое кольцо, которое она несколько раз показывала мужу во время их вечерних прогулок на витрине дорогого ювелирного магазина. Некоторое время Раиса Михайловна сидела молча, оцепенев, потом надела кольцо на палец, повертела ладонью, примеряясь, и, словно проснувшись, спросила:
– Но откуда у тебя такие шикарные штучки? Ведь они стоят безумные деньги.
– Я нашел клад, – отшутился муж. – Потерпи, все расскажу после юбилея, как обещал.
– Ну хорошо, хорошо, не буду к тебе приставать, потерплю. Спасибо большое. Мне надо подумать, что одеть на юбилей, там наверняка соберутся важные гости, да и прическу надо сделать, – проговорила жена и, напевая что-то веселое себе под нос, отправилась в ванну.
«Как мало надо женщинам, чтобы быть счастливыми», – подумал Лобков.
В субботу супруги с Киевского вокзала на электричке отправились в Апрелевку. Они чуть было не опоздали и сели почти на ходу в последний вагон.
Начало торжества было назначено на три часа дня. Супруги не раз были на даче у Быковых. Когда они несколько лет тому назад впервые приехали к ним на дачу, то сначала чуть не заблудились, хотя довольно легко нашли калитку с номером указанного им участка. Она была не заперта, они вошли, но не увидели никакого жилья, кругом был лес: вековые сосны и ели с заросшим густым кустарником и тропинка, ведущая вглубь леса. Стояла тишина, и было как-то жутковато. Они осторожно двинулись вглубь. Через некоторое время среди деревьев показались контуры какого-то большого строения. Подойдя ближе, супруги увидели большой рубленый дом на высоком мощном фундаменте. Оказалось, что они подошли к дому с другой стороны и не увидели широкую асфальтированную дорогу, которая вела к фасаду.
Потом они много раз бывали здесь, и этот великолепный добротный дом им был хорошо знаком. Огромный лесной массив был передан после Великой Отечественной войны по указанию Сталина под дачи заслуженным генералам в вечное пользование. В то время дачи еще не были так распространены среди населения, до войны люди предпочитали снимать избы в деревнях на летний период, поэтому некоторые генералы, которым была положена такая привилегия, от нее отказывались.
Отец Марии Ивановны был заслужённый генерал, и Быковым досталась эта дача по наследству. Под генеральские дачи выделялись участки в девственном лесу площадью до одного гектара. Дачи строили солдаты-стройбатовцы из хорошего добротного лесоматериала, привозимого откуда-то из Сибири. Дом Быковых получился просто великолепный: большой, просторный, двухэтажный, с прекрасной террасой, перестроенной позже Марией Ивановной под западный стиль с большими, почти до земли витражами, обращенными на лужайку.
Ровно в три супруги Лобковы подошли к дому Быковых. На лужайке перед дачей на длинном деревянном столе стояли в графинах соки, бутылки виски, джина, водки. Гости, празднично одетые, группками по три-четыре человека с бокалами в руках негромко беседовали в тени деревьев. Мария Ивановна, нарядная, раскрасневшаяся от хлопот и комплиментов гостей, суетилась, то и дело убегая на кухню и давая какие-то указания прислуге. Супруга Быкова была еще женщина, как говорят, в соку, она отмечала свой пятидесятилетний юбилей, ее еще не тронула полнота, которая часто бывает спутницей многих русских женщин в этом возрасте, любителей хорошо и сытно поесть и на десерт полакомиться сладостями. Ее нельзя было назвать красавицей, но в ней был какой-то шарм, что-то неуловимо привлекательное, особенно в осанке и задумчивых серых мечтательных глазах. Она выросла в семье военнослужащего и с юных лет привыкла к окружению и вниманию офицеров. И по всей видимости, не одному когда-то вскружила голову. Ее муж Федор Иванович был почти на десять лет старше ее. Это был широкогрудый, крепко скроенный мужик, небольшого роста, такой тип часто встречался в предвоенные годы в русских деревнях. Он прошел всю войну от звонка до звонка, начав ее политруком, потом попал в штаб армии инструктором политотдела, где начальником был отец Марии Ивановны. С этого времени судьба связала их надолго. Мария Ивановна вышла замуж за Федора Ивановича очень молодой – ей едва исполнилось восемнадцать. Не без помощи тестя Федор Иванович после окончания Военно-политической академии имени Ленина попал в ГЛАВПУР [17], затем в ГРУ. Он не плохо показал себя на оперативной работе за рубежом и после загранкомандировки сначала служил в административном отделе ЦК КПСС на Старой площади, а потом был переведен на руководящую работу в разведывательный главк. Федор Иванович пользовался авторитетом, его уважали в управлении за простоту в общении с подчиненными. Но постепенно его засосала номенклатурно-бюрократическая среда. Он привык к подхалимажу подчиненных, полюбил подарки и подношения и сам научился давать, хотя в глубине своей души оставался простым мужиком, которому претила атмосфера, царившая в стране.
Мария Ивановна в нарядном платье из иранского шелка встречала прибывающих гостей у входа на террасу. Раиса бросилась в объятия к юбилярше, целуя ее, протягивая ей цветы с подарком и щебеча какие-то стандартные в таких случаях поздравительные слова. Роман Ефимович скромно стоял рядом и улыбался, дожидаясь сказать пару слов. Недалеко на лужайке под деревьями прибывшие гости наблюдали, на минуту притихнув, за этой сценой.
Юбилярша отложила цветы в сторону и громким голосом сказала:
– Ну что же, как говорят, положено подарок посмотреть.