Резидент пожелал Виктору успехов, и они расстались.
В назначенное время Дронов поднялся на шестой этаж старинного здания в центре Стокгольма и нажал на кнопку звонка у двери, на которой висела медная табличка с надписью: «Крюгер К.». Швед уже сидел в кресле и курил. Хозяин предложил кофе и ушел к себе в кабинет, оставив гостей одних. Сначала разговор шел вяло, собеседники как бы присматривались друг к другу, постепенно лед настороженности растаял, скованность исчезла. Швед рассказал, что лет десять назад он был в Ленинграде туристом. Его поразило гостеприимство советских людей, они оказались совершенно не такими, какими их изображали на Западе. Он с осуждением отзывался об американцах, их надменном отношении к иностранцам. Просматривалось, с одной стороны, негативное отношение к янки, а с другой – желание как-то помочь русским. При этом швед не скрывал желания заработать. Он сообщил, что у него есть возможность достать кое-какое оборудование своей фирмы, которое, по его мнению, наверняка заинтересовало бы советскую сторону, например, аэрофотокамеру. В подтверждение своих слов фирмач передал Виктору проспекты на оборудование фирмы и описание аэрофотокамеры с грифом «конфиденциально», которая демонстрировалась на выставке, и сообщил ее стоимость. Он уточнил также, что редко бывает в Швеции, но о нем можно получить информацию от его сестры Регины, проживающей в Стокгольме, или связаться с ним в Каракасе. Не забыл он передать телефоны и адреса и выразил готовность продолжить сотрудничество, если возникнет интерес с нашей стороны. Виктор поблагодарил шведа и сказал, что при необходимости его найдут. На этом собеседники расстались.
В конце апреля по указанию МВТ Дронов выехал в командировку в Хельсинки для участия в коммерческих переговорах В/О «Машиноимпорт» с дочерней фирмой «Флект фабрикен». Поездку Дронов использовал для изучения оперативной обстановки в финской столице, подбора маршрутов проверки. Виктор посетил университет в Отаниеме (предместье Хельсинки), где на физическом факультете Адамс должен был прочитать курс лекций по физике атомного ядра трансурановых элементов.
Командировка много дала Дронову, он почувствовал уверенность в предстоящей операции.
Возвратившись из Финляндии, Виктор получил сообщение срочно прибыть в посольство.
В резидентуре его уже ожидал Разумихин. Выслушав доклад о поездке, Алексей Николаевич протянул листок шифровки. Дронов начал читать:
«Сов. Секретно
Рощину
На Ваш № 205/2
Швед по учетам Центра и КГБ не проходит.
Переданная им инструкция на аэрофотокамеру представила значительный интерес.
Центр чрезвычайно заинтересован в получении образца камеры. Срочно сообщите ваши предложения о том, как добыть образец камеры через шведа.
– Ну, Виктор Никифорович, – начал Разумихин, улыбаясь, – как задачка? Что будем делать, с какого конца приступать? В армии ведь инициатива наказуема, как ты знаешь. Центр дает понять, что сами заварили кашу, сами и расхлебывайте.
– В принципе, Алексей Николаевич, – начал Виктор, – я не вижу здесь криминала. Мы в Центр честно все доложили, как на духу, ничего не скрывая. Думаю, шифровка в какой-то степени подтверждает, что мы действовали со шведом правильно. Что касается камеры, то здесь, пожалуй, остается единственный выход: выйти на шведа через нашу венесуэльскую резидентуру. Не вести же переговоры с ним в Стокгольме через его сестру?
– Итак, ты предлагаешь Василию Федоровичу передать потенциального источника из нашего управления в третье – Константину Петровичу. А ты знаешь, что Василий Федорович и Константин Петрович, встречаясь в столовой, не здороваются, между ними какая-то черная кошка пробежала, когда они еще работали в Штатах. Поэтому трудно рассчитывать на то, что Василий Федорович сделает такой подарок Константину Петровичу. Вот и попробуй реши этот ребус.
– Я, конечно, не знаю таких тонкостей, – заметил Дронов, – мне даже кажется странным, что в разведке приходится сталкиваться и считаться с личными амбициями. Какая разница, кому достанется слава? Прежде всего нужно думать о государственных интересах. В нашем случае проще всего к шведу подойти в Каракасе и все выяснить.
– Ты, Виктор Никифорович, абсолютно прав, но пока еще не волшебник в разведке, а только учишься. Именно так в идеале и должно быть, но, к сожалению, в жизни приходится считаться с личными амбициями, и они зачастую много значат. Конечно, если очень захотеть и пойти на конфронтацию с Василием Федоровичем, можно доложить обо всем Родиону Ивановичу, тогда он будет решать. Но в этом случае мы накличем на себя беду, и Василий Федорович найдет способ нам отомстить. Поэтому надо искать какое-то соломоново решение. Например, не раскрывая замысла операции, попросить от нас резидентуру в Каракасе от твоего имени войти в контакт со шведом и выяснить поставленные Центром вопросы по камере или что-то подобное…
В конце концов из резидентуры в Центр ушла телеграмма:
«Сов. секретно
Васильеву
На Ваш № 7832/Д
Докладываю: считаем целесообразным от имени Дронова обратиться к шведу через резидентуру в Каракасе и выяснить у него возможность получения образца камеры с обязательной оплатой ее в течение десяти дней в Стокгольме после получения.
Если такой возможностью Центр не располагает, готовы проработать этот вопрос самостоятельно.
Жду ваших дальнейших указаний.
Закон диалектики о переходе количественных изменений в качественные безусловно проявляется и в разведывательной деятельности и имеет свои специфические особенности. Часто случается так, что добросовестный разведчик не покладая рук усердно трудится, ищет, старается один-два года, а результата нет. Уже командировка подходит к концу, пора выдавать на гора решенные задачи, а главная из них – вербовка – остается невыполненной. И вдруг, на третьем году происходит прорыв, диалектический качественный скачок: среди сотен знакомых контактов находится наконец один, который, как в благодарность за проделанный труд, засверкает бриллиантовыми гранями. Правда, зачастую срабатывает здесь своеобразный закон подлости: прорыв происходит в конце командировки, и плоды кропотливой работы достаются другому.
Так произошло и с Дроновым: в конце командировки на него обрушилась лавина работы и разведывательной, и по прикрытию. Только поворачивайся!
По шведу из Центра на следующий день пришел лаконичный ответ:
«Сов. секретно
Рощину
На Ваш № 202/2
Для решения поставленной задачи по добыванию образца аэрофотокамеры используйте возможности резидентуры.
– Ну вот, как я и предполагал, Василий Федорович дает нам отлуп, – обращаясь к Дронову, удовлетворенно сказал Разумихин, вынимая шифровку из папки. – Давай шевелить мозгами, как нам выполнить задание Центра. Я же тебя предупреждал, что в агентурной работе больше шишек, чем пирогов. Что скажешь?
Виктор, нахмурив лоб и вчитываясь в скупые строчки, соображал, что ответить. Наконец он произнес:
– Я вижу два варианта, раз третьего не дано, как считает Центр. А Центр всегда прав. Первый вариант – Регина. Встретиться с ней, попросить позвонить брату и на эзоповском языке передать информацию и получить ответ. Этот вариант мне не нравится. Мы не можем предвидеть, как поведет себя женщина, можно ее напугать, и дальнейшее ее поведение трудно прогнозировать. Короче, этот вариант небезопасен, хотя возможен…
– Второй вариант – старик Крюгер, – перебил генерал.
– Совершенно верно, Крюгер. Можно попросить его позвонить, но, думаю, лучше написать шведу короткое письмо. Такое, например: «Покупатель согласен с предложенной вами ценой СИФ [6]Стокгольм при оплате в течение десяти дней после получения товара. Сообщите ваше согласие и сроки поставки». Лучше даже сказать, что гарантируем платеж в течение десяти дней после получения товара. Со стариком надо поговорить и все ему объяснить. Думаю, он согласится, а швед все поймет.
– Что касается Регины, – начал Разумихин, – полностью с тобой согласен, мы ее не знаем и не можем рисковать. Убедившись, что ты русский, она сразу подумает, что имеет дело со шпионом, шведы как огня боятся СЕПО, их газеты пугают людей КГБ. Кроме того, мне нравится, как ты сформулировал письмо к шведу. Очень хорошо, что не называешь ничего и никого своими именами. Но Крюгеру надо объяснить все, о чем идет речь, не темнить. Проще всего было бы встретиться со шведом в Каракасе, и ответ можно было получить в течение двух-трех дней. Ну ладно, что об этом, – закруглил генерал, – встречайся со стариком, подумай о каком-то ему презенте. Может быть, приобрести что-нибудь в «Международной книге», например, какое-нибудь шикарное собрание сочинений Пушкина, Лермонтова или что-то в этом роде? Подумай об этом.