Раньше тут, видимо, был один большой зал, потом его разделили на шесть не очень больших кабинетов. В тесноте, да не в обиде. В одном кабинете — начальник разведки 13-й армии, мой благодетель и покровитель, подполковник (пока еще подполковник) Кравцов. В остальных пяти кабинетах работают пять групп отдела.
Первая группа руководит всей нижестоящей разведкой — разведывательными батальонами дивизий, разведротами полков, внештатными разведротами, артиллерийской, инженерной и химической разведкой.
Пятая группа занимается электронной разведкой. В ее подчинении два батальона пеленгации и радиоперехвата, а кроме того эта группа контролирует электронную разведку во всех дивизиях, входящих в состав нашей 13-й армии.
Вторая и третья группы для меня — terra incognita. Не проработав в четвертой группе и месяца, я начинаю догадываться о том, чем эти совершенно секретные группы занимаются. Дело в том, что наша четвертая группа окончательно обрабатывает информацию, поступающую из всех остальных групп отдела. Кроме того, к нам стекается информация снизу, от штабов дивизий, сверху, из штаба округа, сбоку, от соседей — из пограничных войск КГБ.
В нашей группе в мирное время три человека. В военное время должно быть десять. В кабинете три рабочих стола. Тут работают два подполковника, аналитик и прогнозист, и я, старший лейтенант. Я работаю на самой простой работе — на перемещениях. Понятно, что аналитик в нашей группе старший.
Раньше на перемещениях тоже работал подполковник. Но новый начальник разведки выгнал его из отдела, освободив место для меня. А должность эта по штату подполковничья, и это означает, что если мне на ней удастся удержаться, то я очень скоро стану капитаном, потом, через четыре года, так же автоматически, — майором, а еще через пять лет — подполковником. Если за эти годы мне удастся прорваться выше, то и следующие звания будут идти автоматически по выслуге лет. Но если скачусь вниз, то за каждую новую звезду придется грызть кому-то глотку.
Подполковникам совсем не нравится инициатива нового начальника разведки посадить в подполковничье кресло старшего лейтенанта: мое появление унижает их авторитет и опыт, но не это главное. Главное в том, что и в их кресла новый начальник может посадить молодых и порывистых. Они оба смотрят на меня и только слабыми кивками отвечают на приветствие.
В рабочем кабинете информационной группы разведывательного отдела три стола, три больших сейфа, книжные полки во всю стену и карта Европы, тоже во всю стену. Прямо напротив входа — небольшой портрет моложавого генерала. На погонах по три звезды. Иногда, когда никто не видит, я улыбаюсь ему и подмигиваю. Но генерал-полковник с портрета никогда не улыбается. Взгляд его холоден, суров и серьезен. Глаза, зеркало души, жестоки и властны. В уголках губ — легкая тень презрения. Под портретом нет никакой подписи. Нет ее и на обратной стороне портрета — я проверял, когда в кабинете никого не было. Вместо имени там стоит печать: «Войсковая часть 44388» и грозное предупреждение: «Содержать только в защищенных помещениях Аквариума и подчиненных ему учреждений». Командный состав Советской Армии я знаю хорошо. Офицер обязан его знать. Но я совершенно уверен, что генерал-полковника с портрета я не видел ни в одном военном журнале, включая и секретные.
Ладно, товарищ генерал, не мешайте работать.
Передо мной на столе пачка шифровок, поступивших за прошлую ночь. Моя работа — разобраться с ними: изменения в составе и дислокации войск противника внести в «Журнал перегруппировок» и нанести на Большую карту, которая хранится в первом отделе штаба армии.
Первая шифровка сразу ставит в тупик: на железнодорожном мосту через Рейн вблизи Кёльна зарегистрирован эшелон, двадцать британских танков «Чифтен».
Идиоты! В каком направлении прошел эшелон? Это усиление или ослабление? 20 танков — пустяк. Но из таких крупиц, и только из них, создается общая картина происходящего. И аналитик, и прогнозист имеют на столе точно такие же копии шифровок. И оттого, что они совершенно четко представляют себе картину происходящего, оттого, что в своих головах они держат тысячи цифр, дат, имен и названий, им, конечно, не надо поднимать шифровки предыдущих дней, чтобы там найти ключ к разгадке такого пустякового вопроса. Они испытующе смотрят на меня и совсем не спешат подсказать нужный ответ. Я поднимаюсь со своего места и иду к сейфу. Если перечитать снова все шифровки предыдущих дней, то, наверное, ответ будет однозначным. А четыре злых глаза мне в спину: трудись, старлей, знай, за что подполковники свой хлеб жуют.