— Кого вы имеете в виду? — спросила сестра.
— Шейри — это женщина, с которой я ехал на мотоцикле.
— Подождите, пожалуйста, я приведу врача.
Сестра мгновенно исчезла из моего поля зрения, донесся скрип ее шагов и звук открывающейся двери.
Я лежал на спине, загипсованный с головы до пят — свободными оставались только плечи и верхняя часть рук, все остальное было жестко зафиксировано, — и в моем мозгу безостановочно вертелось: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», но, увидев лицо врача, понял, что все напрасно.
— Вы спрашивали о женщине, которая вместе с вами попала в аварию?
По-моему, я ничего не сказал, только смотрел на него.
— К нам доставили только вас. Могу навести справки.
Он хотел уйти, выбрать более подходящее время. Но я закричал:
— Скажите! Скажите сейчас!
Врач посмотрел на меня и кивнул:
— Умерла на месте.
Фигура его потеряла очертания. Я уже ничего не видел. Только услышал: «Мне очень жаль» — и распоряжение, отданное сестре: «Принести успокоительное!»
После того как сняли гипс, меня перевели в Берлин, и Карел несколько раз приходил в больницу, болтал о клубе, который недавно купил и хотел перестроить. Он пытался меня отвлечь, и порой ему это удавалось.
Зашли двое музыкантов, к моему большому удивлению, потому что вообще-то в нашем кругу друг друга ценят, только пока работают вместе, и могут много лет не вспоминать о тебе потом и любить уже совсем других. Один из этих двоих, русский, Олег, игравший на аккордеоне сумасшедший авангард, постоянно сидел без денег — время от времени я предлагал ему работу. Он принес бутылку водки и спросил, не нужен ли мне кокаин. Я поблагодарил, но отказался, и, обменявшись несколькими фразами, мы уже не знали, о чем говорить.
Мартин, руководитель двойного квартета, который он беззастенчиво продавал направо и налево, заставляя участвовать во всех мыслимых шоу, концертах и рекламных роликах, просто положил на кровать пакетик. Похоже, все они мыслили одинаково: главной моей проблемой было отсутствие кокаина. Я вернул пакетик: вот уже несколько лет, как я перестал баловаться кокаином. Мартин тоже пробыл у меня меньше, чем главный врач во время обхода.
Наведалась однажды и Сибилла, но она лишь молча постояла рядом с кроватью. В полудреме трудно было сообразить, то ли она мне снится, то ли я вижу ее наяву. Когда я наконец понял, что это явь, она уже исчезла. «До свидания!» — прокричал я в закрывающиеся двери. Бросить вслед я ничего не мог, потому что не владел пальцами.
И только потом заметил на постели маленькую собачку из мягкой ткани. Овчарка из мультика. Такая была у меня в детстве, она потерялась при переезде в Берлин, и я как-то рассказывал Сибилле, что мне до сих пор ее иногда не хватает.
Едва научившись удерживать в пальцах карандаш и калькулятор, я стал обдумывать ремонт. Мне хотелось, чтобы ничто в квартире не напоминало о прошлом. Но было так, чтобы мне хотелось показать свое жилье Шейри.
Словом, после выписки я попал в перевернутый с ног на голову мир, и это пошло мне на пользу. Квартира напоминала стройплощадку: Марко, неуклюжий на вид итальянец, помогавший мне когда-то в перестройке студии, руководил целой бригадой рабочих. Он уже знал меня достаточно хорошо, чтобы не покупать ни одного выключателя, ни одной розетки, ни одного плинтуса, не посоветовавшись со мной. Так что мне было чем заняться. Я чувствовал себя востребованным: заработала моя собственная программа реабилитации.
Пару недель я снимал квартиру, потом, когда самые масштабные работы были завершены — шкафы, полки, стены, полы и потолки отделаны, я вернулся к себе, пока устроившись в спальне. Квартира рождалась у меня на глазах. Но на то, чтобы кухня и ванная приобрели законченный вид, понадобилось несколько недель. А потом я начал подбирать мебель.
Это Марко привлек мое внимание к «аквариуму».
— Прелестный домик на крыше, — сказал он. — Я бы не прочь в таком пожить.
Мы немного поспорили, когда он был построен: в тридцатые или в пятидесятые годы. Относительно просторные комнаты свидетельствовали в пользу тридцатых, а четкие формы отсылали к пятидесятым.
— Ясно одно: у кого-то был отменный вкус, — подытожил Марко.
Весь день шел дождь. Сквозь потоки воды я видел, что в «аквариуме» ведутся работы, но следил за происходящим не столь пристально, как делал бы это в ясный день. Перед подъездом то и дело появлялись фургоны разных сервисных фирм и поставщиков, потом отгрузили контейнер с вещами, но я выглядывал на улицу лишь изредка. Почти весь день я читал или бродил по Интернету в поисках игр, которых у меня на жестком диске еще не было.