Она печатала несколько часов без перерыва. Время от времени я посматривал на нее, выключая у себя свет и каждый раз с удовольствием отмечая, что на улице стало заметно темнее. Я тоже печатал — в последние дни это стало моим основным занятием. И вдруг осознал: меня это успокаивает — возможность сидеть тут, печатать, время от времени поглядывая в «аквариум» и убеждаясь, что она там тоже сидит и печатает. Это дает утешение, вносит в мое существование мир и покой настолько, что я больше не ощущаю себя одиноким.
Я пропустил момент, когда она пошла спать. Выключила в гостиной свет, а я даже не заметил, не проследил, как женщина разделась, проехала в ванную, не знал, оставила ли она ноутбук открытым или закрыла крышку, почистила ли зубы и читала ли перед сном.
На следующее утро я опять подошел к окну, но остановился в некотором отдалении, чтобы она не смогла меня заметить. Женщина снова сидела за большим столом в гостиной и печатала на компьютере. «Аквариум» в отличие от моей квартиры был весь пропитан светом. В гостиную солнце проникало через два огромных окна — одно выходило в мою сторону, другое — в переулок; кухня и спальня дополнительно подсвечивались сзади, через открытые двери в ванную и кладовку, где тоже имелись окна. На женщине была темно-синяя водолазка, волосы сзади собраны в конский хвост. Под столом я видел нижнюю часть се тела, тоже в темно-синем, напоминающем спортивный костюм. Возле коврика для «мыши» стояла чашка, из которой она иногда делала глоток. Она выглядела счастливой. Или довольной. Вдруг женщина подняла голову и посмотрела на меня. Я не шелохнулся, с трудом подавив в себе желание броситься вон из комнаты. Моя квартира находилась в тени. Лишь возле самого окна лежала яркая полоска света. Она не должна была заметить меня на таком расстоянии. Странное чувство. Словно она смотрела мне прямо в глаза.
Наконец она отвела взгляд и вернулась к экрану ноутбука, а я пошел на кухню завтракать.
Что она печатала? Электронные сообщения? Статью? Курсовую работу? Паузы и остановки в движении се рук могли свидетельствовать либо о необходимости обдумать начало новой фразы, как это бывает при написании длинного связного текста, либо об ожидании, пока электронное сообщение попадет на сервер.
Следуя своим планам, я надел костюм и вышел на улицу. Нужно купить продукты, писчую бумагу и еще кое-что.
Мой черный «смарт» стоял за несколько кварталов от дома. Больше двух недель я им не пользовался и сейчас с трудом отыскал: нашел его метров на сто дальше, чем предполагал. Когда я сел в него и поехал, какая-то женщина мне улыбнулась.
«Смарт» чем-то похож на щенка, подумал я, всем нравится. Сначала я всерьез собирался купить «веспу», храня верность памяти Шейри или из чувства долга. Но оставаясь последовательным до конца, я ездил бы без шлема, а в городе это запрещено. Прав у меня не было уже несколько месяцев. Каждый раз за рулем я думал о Шейри. «Смарт» стал своего рода компромиссом. Эдакая «веспа» с багажником и крышей.
Я купил все необходимое в «Альди» и «КДВ»,[12] а потом решил посидеть в кафе на Фазаненштрассе. Они уже выставили столики на улицу, и я мог наблюдать за посетителями Дома литераторов, находившегося напротив. Может, она сочиняет роман? Вот бы увидеть, что она пишет.
Потом я бродил туда-сюда по Фридрихштрассе и через пару часов уже с трудом смог запихнуть покупки в машину: два костюма — синий и черный, три водолазки и нижнее белье. Я спешил — хотел поскорее вернуться домой.
Женщина-инвалид по-прежнему сидела за столом и печатала. Меня охватило странное чувство, будто она ждала меня, и теперь, когда я пришел, ей стало лучше. Бред.
А вот я в своей слишком просторной, хотя и рассчитанной на одного квартире и в самом деле чувствовал себя более комфортно с тех пор, как напротив появилась она. Я набил холодильник продуктами, повесил костюмы в шкаф, срезав этикетки и распоров карманы, сложил водолазки стопкой на полке, а нижнее белье убрал в ящик.
У нее был такой же порядок, как и у меня. Изнутри «аквариум» напоминал дорогой бутик. Мало цветов, в основном — темные, одежда аккуратно расправлена, аккуратно сложена. Видны были только стеллажи, располагавшиеся вдоль задних стен; еще один не попадал в поле моего зрения — о его содержимом я мог только догадываться. Возможно, там лежало белье.