Некоторое время я раздумывал, а не отправиться ли мне куда-нибудь, хотя и не мог придумать куда, более того, знал совершенно точно, что на самом деле не хочу уходить из дома. Просто мне казалось, что следует поступить именно так: ведь то, чем я занимаюсь, — вторжение в ее частную жизнь. Но туг дверь ванной открылась, и она появилась в гостиной. Полностью одетая. В синее.
Резким движением она отбросила мокрые волосы назад, приблизилась к компьютеру, включила и опять взяла со стола красный маркер. Когда она впервые воспользовалась им, чтобы написать мне послание, я запомнил, где он лежит, и, как оказалось, постоянно держал его в поле зрения. Хозяйка «аквариума» подъехала к стене и под не просохшей еще белой полосой вывела:
ОШИБКА! ЗАКЛАДКА НЕ ОПРЕДЕЛЕНА.
Потом вернулась к компьютеру и уставилась на экран.
Несмотря на все его семьсот пятьдесят мегагерц, моему компьютеру понадобилось довольно много времени, чтобы загрузиться. Я открыл программу работы с электронной почтой и ввел ее адрес.
И сидел, не написав ни слова.
Привет, как дела? Идиотизм. Мне очень жаль, что тебя обокрали? Не пойдет. А вы давно поняли, что я за вами наблюдаю? Ну не с этого же начинать! Несколько минут я сидел перед экраном, не в силах набрать ни слова, пока вдруг не решился. Я быстро напечатал: «Вы сохранили файл на дискете или все, что вы написали раньше, пропало?»
Затем немного поразмыслил, не стоит ли что-нибудь добавить — представиться, извиниться, попрощаться, как это принято, — но, так ничего и не придумав, отослал сообщение.
Стал ждать ответа.
Взяв себя в руки, я решил не подниматься из-за стола и не смотреть, пишет она или нет. Просто сидел перед экраном, пока не раздалось наконец характерное «арпеджио» — звуковой сигнал, извещавший о том, что пришла почта.
«Файл был сохранен на дискете, которая осталась в компьютере. Она тоже пропала».
Что написать? О чем спрашивать незнакомую женщину, которая знает, что ты уже несколько недель подсматриваешь за ней? Что ей рассказать? Прошло несколько минут, прежде чем я напечатал: «Полицейский сказал — они давно перебрались через границу».
Отослав это, я снова стал ждать.
Потом прочитал: «Отличный ноутбук. Спасибо».
«Вы примете его в качестве извинений?»
«Как тебя зовут?»
«Барри».
«Привет, Барри».
Я решил, что глупо называть ее на вы, если она игнорирует эту форму вежливости, и написал: «А тебя?»
«Джун».
«Ты американка?»
«Папаша был американцем, а мама — немка. Я родилась в Германии и в школу тоже здесь ходила. В США жила всего два года. Так что никакая я не американка. А ты? Англичанин?»
«Нет, местный. Что ты печатала? Курсовую работу?»
«Если честно, сама не знаю. Просто записывала, что делаю, чувствую, о чем вспоминаю. Размышляла о своих надеждах и о том, что это вообще значит — жить на колесах после того, как тридцать лет передвигалась самостоятельно. Наблюдения над самой собой. Исследование. Хотела перечитать потом. Чтобы ничего не забыть».
«И теперь начнешь сначала?»
«Не знаю. Слишком много восстанавливать. Это будет уже неправда, если я стану снова писать по памяти. И все же вчера я опять приступила. А ты? Что делаешь целыми днями? Кто ты по профессии? У тебя есть жена, дети? О чем думаешь, глядя, как я сижу тут наверху в полной тишине, нарушаемой только щелканьем клавиатуры и скрипом колес? Ты видишь, как у меня тихо?»
Я разволновался, хотя и не понимал отчего. Дыхание было поверхностным, приходилось напрягаться, чтобы втянуть воздух поглубже. Лишь через несколько минут я почувствовал, что тело немного расслабилось. Из-за ее вопросов о жене? Или о том, «вижу» ли я тишину? Или из-за тоски, которую я уловил в словах о «щелканье клавиатуры и скрипе колес»? Я встал и подошел к окну.
Джун смотрела в потолок, сцепив руки на затылке и откинувшись назад, — тонкая футболка на груди натянулась. Тишина. Наверняка, если бы не капало из крана да холодильник время от времени не принимался гудеть, она не слышала бы ничего, кроме своего дыхания и шевеления собственных мыслей. Я вернулся к компьютеру и напечатал:
«Тебя угнетает тишина?»
Первым делом электронное сообщение попадает на сервер и только потом отправляется дальше, поэтому ответа приходится иногда ждать несколько минут. В нашем диалоге то и дело повисали долгие паузы, во время которых я слушал тишину. И тишина вдруг стала меня раздражать. Слава Богу, раздалось «арпеджио», и я наконец прочитал: «Бывает, но не сейчас. Тишина прекрасна, если ничего не боишься. Но ужасна, когда ты не в силах ее принять. Ты не ответил на мои вопросы. Значит ли это, что я не должна тебя спрашивать? Предпочитаешь оставаться невидимкой даже в словах?»