Барри. Предложение по-прежнему в силе.
Джун. Да перестань же наконец. Не омрачай радость, которую доставляет мне общение с тобой.
Барри. Чувствуешь мой взгляд?
Джун. Да.
Она смотрела в окна дома напротив. Совершенное безумие! Пришлось взять себя в руки, чтобы не пригнуться. Хотя я был дома, а камеры она не могла видеть.
Барри. Не хочешь заняться сексом?
Джун. Кажется, нет. Чувствую себя слишком маленькой и несчастной. Огня не хватает. Твой взгляд ласкает меня, но не как мужчина женщину, а как мать своего ребенка.
Барри. Рад за них.
Вдруг Джун ущипнула себя за сосок. Я едва удержался, чтобы не сказать ей об этом. Не стоит заигрываться, можно запросто себя выдать. Ведь мой трюк был и так довольно рискованным.
Джун. Иду спать. Как хорошо, что перед сном удалось с тобой поболтать.
Барри. Спокойной ночи.
На следующее утро в моем почтовом ящике лежало уведомление о расторжении договора. Я не выбросил письмо, но и предпринимать ничего не стал. Остается еще две недели, а за это время детектив что-нибудь отыщет.
Завтракали они порознь. Джун принесла ему еду, поставила на стол, а сама с чашкой в руке устроилась за компьютером. Но не вошла в «Токер» — на экране ее имя не мерцало. Время от времени я поглядывал, что они делают. Калим читал, а Джун пропадала или на кухне, или в глубине дома: спала, а может, пошла за покупками. Он включил телевизор и теперь, как безработный обыватель, сидел с пультом дистанционного управления в руках, переключаясь с канала на канал.
Владелец офиса позвонил и спросил, что я надумал. Я ответил, что, насколько я понимаю, у меня есть еще две недели.
— Не советую раздумывать слишком долго, ведь мне в любой момент может прийти в голову, что неплохо бы проинформировать жильцов дома напротив, — заметил он с вызовом.
Но я отпарировал еще более резко:
— Тогда лишитесь арендной платы. Если уж хотите быть самым хитрым, то знайте — и другие стремятся к тому же. Всего наилучшего.
Потом позвонил Карел. У него была для меня работенка. Он просил подъехать к нему в «Лобби» около трех.
Джун так ничего и не прислала. А ведь сидела за компьютером и что-то печатала. Шум телевизора, наверное, страшно раздражает ее. Будет ждать вечера, когда он заснет, чтобы он не смог тихонько подкрасться.
Я положил в «корсу» рабочий комбинезон и кепку и поехал в «Лобби». Оттуда до моего «офиса» недалеко. Потом загляну туда.
Еще до ухода я увидел, что Джун и Калим разговаривают. Их беседа не показалась мне дружелюбной, но рот открывали оба — значит, он нарушил обет молчания. Вряд ли меня это обрадовало: он — тонкий психолог и, постаравшись, вполне может вновь обрести былую власть над ней. Но для Джун это, наверное, неплохо — молчание для нее пытка. Теперь ей будет легче находиться с ним в одном помещении. Однако я хотел, чтобы он разозлил ее побыстрее, чтобы она забыла о своей извращенной клятве.
Карел рассказал мне о каком-то швейцарце, который сделал состояние на лососе и красной икре, построил студию и теперь собирается расширяться. Он уже подобрал хорошего звукоинженера, но тот перегружен работой, и парень интересуется, не мог бы я составить для его студии перспективный план. Разумеется, с помощью лучших специалистов по акустике и архитекторов, каких только можно нанять за деньги. Несколько недель в Швейцарии пойдут мне на пользу. Как и былые поездки в Англию, Шотландию и Америку за оборудованием.
Сумма гонорара звучала заманчиво, а само задание — как раз для меня. В любое другое время я бы согласился, но сейчас ответил «нет».
— Не могу.
— Почему? У тебя и так были достаточно долгие каникулы.
— Это с трудом поддастся объяснению, но сейчас я действительно никак не могу уехать.
— Я за тебя беспокоюсь: того и гляди влипнешь в неприятности. Эта женщина в окне — звучит немного пошло.
— Карел, ты же мне не нянька. А из неприятностей я сам выберусь. Потому и хочу остаться здесь.
Поняв, что он ничего от меня не добьется, Карел отстал, и мы стали просто разговаривать — обо всем на свете. О женщине, с которой он недавно познакомился, о клубе, где дела с каждым днем шли все лучше и лучше, о вакантном до сих пор месте управляющего, о работе в студии, которая все больше его тяготила.
— Огромная разница — работать на себя или на кого-то еще, — задумчиво сказал он.
— Выйди из игры и сосредоточься на клубе, — предложил я, чувствуя, что попал в точку.
К Калиму пришел гость. На подлокотнике кресла сидел мужчина в короткой кожаной куртке и курил. Джун не появлялась, наверное, ушла. По выражению лиц и жестам обоих мужчин можно было предположить, что они беседуют оживленно и дружелюбно. Посетитель встал, обхватил себя за поясницу, хотя и не производил впечатление больного: казалось, он разминает мышцы или демонстрирует какое-то упражнение. Не исключено, что это физиотерапевт, объясняющий Калиму, как тренировать мышцы.