— Признаться честно, — Витя почесал затылок, — давно этого не делал…
— Чего ты давно не делал, гусь фаршированный?
— Давно не извинялся.
Никита хотел что-то сказать, но осекся и парни оба смущенно замолчали под легкомысленное пение птиц над их головами. Витя опустил глаза и, нервно почесавшись, громко выдохнул, словно скинул со своих плеч очень тяжелый, пыльный мешок:
— Можешь позвать своего отца? — спросил Витя.
— З-зачем? — испугался Никита. — Мы и сами разберемся.
— Так будет…правильно.
Никита с явной неохотой окликнул отца, и тот подошел, продолжая вытирать свои засаленные руки тряпкой. Испуганный взгляд Вити скользнул по жилистым рукам отца своего друга, по его суровому лицу и остановился на горящих, как огонь глазах, смотрящих из-под грозных, кустистых бровей. Парень почувствовал, как у него мелкой, бесконтрольной дрожью затряслись ноги и руки, а во рту за одно мгновение пересохло:
— Иван Иванович, — Вите свой голос показался чужим и отстраненным, — я обманул Никиту и вас, хитростью выманив аквариум, что стоял в вашем гараже. Я соврал вашему сыну, что разбил его, а сам оставил аквариум себе. Я хочу вернуть его и искренне извиняюсь за свой поступок. Чтобы доказать это, я готов искупить свою вину тяжелым трудом. Если у вас есть для меня какая-нибудь трудная работа, то я с радостью ее сделаю, только бы вы меня простили. Только бы меня простил мой друг…
Иван Иванович нахмурился так, что его горящих глаз из-под бровей почти не стало видно, и Витя почувствовал, как от этого взгляда кожа на нем начинает медленно плавиться. Но неожиданно мужчина громко хмыкнул, а после одобрительно и раскатисто расхохотался:
— Мужской поступок, — отец Никиты чуть толкнул Витю в плечо своей крупной маслянистой рукой. — Пойдем, поможешь нам лысую резину на волжанке поменять. Это, конечно, не тяжелый труд, но с тебя и этого будет достаточно, великий комбинатор…
— Иван Иванович, — окликнул Витя мужчину, — а вы можете аквариум обратно с рыбами взять? Мне их девать то совсем некуда.
— Пускай Никита решит судьбу этого аквариума. — Иван Иванович заговорщицки подмигнул сыну. — Как он скажет, так и будет.
— Оставь эту банку себе, — Никита крепко пожал другу руку, — махинатор…
Занимаясь с колесами от Волги, Витя узнал от Ивана Ивановича много нового о том, как правильно запускать и ухаживать за аквариумом. Отец его друга рассказал и кое-какие нюансы о грунте и водных растениях, а когда узнал, что парень посадил собственный подводный лес в смесь из торфа — снова громко и раскатисто расхохотался. Так они провели за работой два часа, и Витя ушел домой чуть усталый, но очень довольный собой.
Катя сидела на лавочке у своего дома в синем платье и поглаживала ладонью пушистого, рыжего кота. Зажмурившись, он довольно урчал у нее на коленях и думал о своих загадочных, кошачьих делах. Витя следил за девушкой с десяти метров, выглядывая из-за колодца. Подойти к ней, он никак не решался и уже, было, собрался уйти, но она сама заметила его. Покраснев, он засунул руки в карманы и понурой походкой направился к ней. Не успел он придумать, с чего начать разговор, как девушка бросилась ему на шею, чуть не сбив с ног. Ошарашенный Витя так и замер в ее объятиях.
— Большое тебе спасибо! — Катя прижалась к нему еще сильнее. — Мы бы так и не собрались с погребом разобраться! Который год в нем места не хватало!
— Да я, это, — Витя вдохнул полевой запах волос девушки, — на здоровье…
— Мой герой. Помог двум одиноким женщинам, — Катя отстранила от себя парня на расстояние вытянутых рук и посмотрела ему в глаза. — Я была права. На самом деле, ты — хороший…
Витя хотел что-то сказать, но Катя неожиданно поцеловала его в губы. Робко и быстро, не дольше, чем срывают пластырь с руки. Но парню этот момент показался блаженной вечностью. Голова у него закружилась, земля ушла из-под ног, а лицо приобрело глуповатое выражение.
— А как же Захар? — словно в бреду пробормотал парень и тут же осекся.
— Этот кадр — хвастун и дурак, — Катя снова обвила шею Вити руками, — Помогает только по мелочи, а вид такой, словно делает великое одолжение. И еще, он никогда бы не признал, что был не прав…
— Знаешь, я хотел сказать…
— Знаю. За тебя все сказали дела…
И она снова поцеловала его, на этот раз долго и более уверенно. Так они и стояли под присмотром пушистого, рыжего кота, который по-кошачьи щурился и многозначительно, понимающе, улыбался.
Время закружилось вихрем маленьких событий и понеслось. Весну сменило жаркое лето, которое, прогорев на небосводе человеческих судеб очередной стремительной звездой, кануло в небытие. В еще теплом летнем воздухе повеяло грядущей осенью. Она постепенно приближалась, готовясь вступить на земле в свои законные права и зажечь всюду пестрые костры из ярких листьев. Витя явно чувствовал эти изменения, когда тридцать первого августа утеплял с отцом крыльцо своего дома. Им было слышно, как на кухне, поскрипывая, играет радио, и мама хлопочет над ароматной яблочной шарлоткой и другими блюдами. Эти уютные звуки кухонной суеты, вместе с уверенными ударами молотков отца и сына, сливались в приятную ушам симфонию домашнего уюта и покоя. В три часа дня, когда с заботами было покончено, вся семья погрузила корзинки с едой в багажник отцовской Нивы и направилась на ней по дороге между пестрыми крышами соседских домов.