Наконец, для Вити наступил заветный день, когда он, взяв заранее отложенные деньги, поехал на автобусе в зоомагазин. Парень не торопясь прохаживался от одного аквариума к другому и, заложив руки за спину, критически осматривал их обитателей. В отражении стекла, на фоне плавающих рыбок, ему мерещился тот самый пухлый, восторженный мальчик, так вероломно обманутый отцом. И Витя едко ухмылялся, чувствовал себя победителем, который, спустя столько лет, взял очень важный для себя реванш. Он властно указал пальцем на приглянувшихся ему рыбок, проигнорировав комментарий продавца об их природной несовместимости, выбрал живые растения и направился к кассе.
Гладкие, речные камушки были разложены на дне аквариума, растения посажены в пластиковые стаканчики и в землю. По центру Витя разместил не большую корягу, которую заранее почистил от гнили и прокипятил. Парень запустил рыбок и, подперев подбородок руками, принялся за ними наблюдать. В комнату постучали, но Витя никак на это не отреагировал. После повторного стука дверь открылась, и в комнату зашел его отец. Он встал за сыном, который демонстративно к нему не поворачивался, и сложил руки на груди:
— Как успехи, сынок?
— А, папа, — Витя повернулся и изобразил на лице подобие удивления, — не услышал, как ты вошел.
— К тебе Никита пришел.
— Не впускай его сюда! — парень вскочил и задернул шторы.
— Вы, что, поссорились?
— Просто не пускай, я сам к нему выйду.
Никита стоял у крыльца дома и пинал носком кроссовка старый двигатель от трактора, который лежал на траве. При виде друга, парень широко улыбнулся и звонко ударил ладонью о протянутую ладонь Вити. Вместе, они, чуть покачиваясь, побрели на пружинистых ногах к калитке.
— Захар зовет сегодня на Заячью горку, — Никита достал сигарету и закурил, поедем? Мотоцикл то готов, пора бы его выгнать в поля…
— Играть в карты на деньги? — вяло зевнул Витя. — Ищи дурака. Мы оба знаем, что Захар еще тот шулер.
— Ну, на гитаре побренчим. Захар сказал, что возьмет домашнее вино.
— Алкоголь есть пагубный продукт, мой друг, — Витя старался говорить заумной интонацией, как ему казалось, какого-нибудь академика. — А такому мягкому душой человеку, как ты, он категорически противопоказан.
— Кончай выпендриваться! — Никита шутливо толкнул друга в плечо. — Если будешь сегодня вечером так разговаривать, то Катя спутает тебя со слепым Ефимычем. Он аналогично излагает. Нафталиново-назидательным тоном, во!
— Катя? А она, тоже, поедет на Заячью горку?
— Еще бы. Они же с Захаром теперь встречаются. Я думал, — ты знаешь.
— Ах вот оно как, — нахмурился Витя. — Ну, гитара так гитара. Едем!
Катя была единственным человеком, на котором Вите никак не хотелось наживаться. Напротив, она у него вызывала непонятное, странное чувство, благодаря которому, парень хотел, чтобы эта девушка всегда была счастлива и улыбалась. Одно ее присутствие делало весенний воздух слаще, а окружающие звуки чуть тише. Витя мог часами наблюдать, как она морщит нос, когда смеется, или как чертит туфелькой причудливые узоры на песке. Одним словом, это трепетное восхищение было первой серьезной влюбленностью парня, в которой он боялся себе признаться. То ли из-за собственной неуверенности, то ли из-за гордости. Он и сам толком не знал.
Вечером друзья выкатили из гаража красный мотоцикл Pannonia, и тот заблестел, как леденец, поймав на хромированный топливный бак, лучи весеннего солнца. Витя без церемоний уселся за руль, проигнорировал вялое бурчание расположившегося позади Никиты и завел ключом их стального коня. Мотоцикл всхрапнул, словно очнулся после долгого сна, вдохнул изогнутой стальной грудью теплый вечерний воздух и с хрипом помчался, разрушая тишину длинных улиц и закоулков. Стайка кичливых гусей бросилась в рассыпную от этого стремительного железного монстра, который вздымал с дороги желтую пыль и плевался дымом. Несколько ошалелых собак бросились вдогонку, хрипя и брызгая слюной. Старуха замахала клюкой парням вслед, когда мотоцикл, миновав поселок, уже заскользил по узкой дороге среди нежной зелени полей.
— Сбавь обороты! — испуганно кричал Никита. — Это тебе не гонка! Во!
— Неправда! Вся жизнь — это гонка, мой друг, — крикнул Витя сквозь слезы от ветра, что трепал его волосы. — И мы должны выйти из нее победителями!
Pannonia взревел еще громче и, под протяжный вопль Никиты, стал набирать скорость, оставляя за собой на дороге длинные клубы пыли. Слева показался вишневый сад с хлипким забором, и Витя притормозил. Он увидел, что ворота сада открыты, и направил мотоцикл в его сторону, резко вправо.