— Впрочем, — картинно поразмыслив, тут же продолжаю, — господин Сирто очень и очень важный человек, и все такие вопросы, наверняка, решает его личная канцелярия, только она. Тогда не смею вас задерживать…, — разочарованно развожу руки в стороны.
Братья Абискив недоуменно переглядываются, ища поддержки у друг друга.
— А все же, — поднимаю палец вверх, привлекая внимание братьев — все же, мы можем попросить наших новых друзей доложить о нас в канцелярию Сирто, учитывая важность и главное срочность нашего вопроса.
Братья неуверенно кивают.
— Ну конечно же! — радостно хлопаю ладонями по бедрам, выбивая из парусиновых штанов облако пыли, — отличное решение, и мы обязательно поблагодарим господина Сирто лично за помощь его гвардейцев! А именно братьев Абискив!
Братья смущённо улыбаются.
Я улыбаюсь в ответ, откашливаюсь и подчеркнуто официально обращаюсь к братьям: — Прошу вас уведомить канцелярию господина Сирто, что прибыли послы из, — щелкаю пальцами, пытаясь вспомнить слово.
— Из Крепта, — подсказывает Виталик.
— Из Крепта прибыли в Атику и просят господина Сирто о встрече, когда и где ему это будет удобно.
Помешкав, братья, приложив руку груди, тем самым высказывая свое почтение и заверения в том, что поручение будет исполнено, молча покидают палатку. Торговец медью растерянно улыбаясь, услужливо занавешивает парусину на входе.
— Браво, — Виталик тихо хлопает в ладоши, — и без применения силы.
— Легкие деньги, — Семен Львович слега поклонился мне.
Сава выбрасывает колодку.
— Кровищи бы напустил, — улыбаясь, подначиваю Саву.
Сава широко улыбается и в шутку берет меня в захват за шею. Стальной захват. Да, Сава, как правило, не пускает кровь, перемалывает и передавливает кости и внутренности, не повреждая оболочки. Неимоверной силы и скорости, железный человек, в памяти всплывает характерный хруст сотен раздавленных и сломленных черепов и шейных позвонков.
— Да, да я понял, вспомнил, — хлопаю Саву по плечу, — крови ты не пускаешь, отпусти, плечи горят.
— Точно! — Сава, сначала обняв и приподняв меня, отпускает, — кровища — это скорее к тебе, ты у нас мастер режущего и колющего.
Семен Львович и Виталик тоже улыбаются, я же, при упоминании режущего, опять трогаю себя за горло. Сава, заметив это, по-дружески ещё раз прижимает меня к себе.
С каждым разом, я все более отчётливо ощущаю силу своих мышц, которую первоначально отметил ещё во время нашего небольшого заплыва, но сила рук Савы не идет ни в какое сравнение, я словно тряпичная кукла. Я осознаю, что с Савой меня связывают более тесные, чем с остальными, отношения — дружеские. Я люблю его компанию, скучаю по общению с ним. Он со своей стороны очень бережено относится ко мне, порой перебарщивая со своей заботой.
— Да, та ещё парочка! — Семен Львович словно прочитал мои мысли, затем обращается к Виталику, — Продолжим?
— Извольте, — Виталик опять садится в центре, мы устраиваемся на свои места.
— Бахтия, живая богиня Атики. Продолжательница древнейшего рода, корнями уходящего в тысячелетия к первому, названному богом, жителю этих земель по имени Бахтия. Первый Бахтия обладал нехарактерно высоким ростом и длиной конечностей. Несомненно, он также обладал рядом ещё и других уникальных качеств, которые заставили окружающих поверить в его божественность, но определить какие это были качества и были ли они действительно божественны, не могу. В любом случае, через тысячелетия потомки Бахтии пронесли только высокий рост и длину пальцев, что, впрочем, никого не смущает. Вера в Бахтию чиста и непоколебима. Не вдаваясь во все подробности, отмечу только, что вера в Бахтию подкрепляется главной святой книгой, сотней святых писаний, народными праздниками, древними традициями и обрядами. Прочь сомнения. Бахтия это гармония. Бахтия не требует поклонения, только чистых помыслов.
— Кстати, — Сава заполняет небольшую паузу, — тот медальон с Горгоной, который мы отдали мальчишкам, на нем изображена Бахтия?
— Символ Бахтии, — устало отвечает Виталик, — печать. И там, конечно, не Медуза, а лицо Бахтии на фоне солнца.
Снаружи рынок поубавил звук. Солнечные спицы перестали пронизывать палатку из-за чего заметно потемнело.
— Официально Бахтия правит Атикой, такая своеобразная феодальная теократия, — продолжает свой рассказ Виталик, — помогает Бахтии совет, состоящий из глав трех больших семей, между которыми разделены основные сферы влияния и источники дохода. Это ранее упомянутый Сирто, а также Батоган и наиболее могущественный из них и глава совета Морэ. Фактически же вся Атика разделена и принадлежит главам семей. Исключения составляют: дворец Бахтии со всеми его обитателями, где, кроме прочего, золотая гвардия Бахтии, а также держатель печати Бахтии и главный советник — Салим, и крепость Гармония, которая, несмотря на название, по своей сути огромная тюрьма — а-ля бастилия. Главы семей чтят Бахтию наравне со всеми, но в вопросах управления государством прислушиваются к ней, только если это не противоречит их собственным интересам. И пока им удается взаимовыгодно сосуществовать, обстановка в верхах спокойная. Вся сила Бахтии — в народе Атики, в его вере и преданности, но народ этот принадлежит главам семей.