Надо полагать, шеф был обескуражен не менее, чем все остальные, кадры были ценные, так что он, обычно бодрый и редко унывавший, ходил погруженный в глубокую задумчивость.
Реже стали приходить и постоянные заказчики. Кое-кому из них была известна история аквариумного террора, которую им – в качестве забавы – рассказывала Диана. Может, этого-то и не стоило делать, но так уж сложилось: она должна была их как-то привечать и развлекать, разговаривать с ними, приобщая к жизни внутри фирмы и создавая иллюзию единения.
Между тем Диана, я это сразу подметил, тоже улыбалась теперь как-то не так, не как прежде. Исчезли ее очаровательные открытость и доверительность, что так притягивали к ней (помимо красоты). Обычно она была легка в общении, всегда умела поддержать беседу и тонко сгладить заусеницы, без коих, увы, не обходится. Шеф чрезвычайно ценил ее за это и держал Диану в числе самых доверенных лиц, а иногда даже звал ее с собой на всякие важные переговоры.
Трудно сказать, имело ли это к рыбкам какое-то отношение. Между тем они постепенно таяли, вокруг аквариума толпился недоумевающий народ, взирая на все тех же пузастых, раскормленных до неприличия марп.
Рыбок было жаль…
Ну вот. Наконец, как это и должно было случиться, естественный процесс приблизился к своей естественной же развязке: рыб в аквариуме осталось всего лишь две. Две, понимаете?
Дианино же лицо, хотя и отражалось в воде аквариума, среди блестящих пузырьков подкачиваемого в воду кислорода, но уже не золотилось так феерически празднично, как прежде, когда в аквариуме было много разноцветных рыбок, каждая сама как маленький фонарик.
Да и народ заглядывал в холл все реже и реже: не так уж и увлекательно было глазеть на одних марп. Марпы и марпы, усатые хищные морды с базедовыми глазками…
И кто их только сюда запустил?
Кстати, этот вопрос встал сам собой. Оказывается, шеф их не покупал, кто-то просто проявил инициативу, но кто? И не было ли это вполне намеренной диверсией?
Диана мрачнела, как и шеф, все больше. Это и понятно: кто как не она каждый день вынуждена была наблюдать оскудение волшебного царства. И посетителям она уже не рассказывала о том, что приключилось, их это могло только оттолкнуть. Да и зачем им знать?
Суть, впрочем, вовсе не в этом, а в том, что Дианино лицо вскоре и вовсе исчезло. Увы, девушка тоже уволилась, тихо и без всяких объяснений.
В одно из обычных утр, придя в контору пораньше, я застал шефа, одиноко сидевшего возле аквариума: он пригнулся в кресле и, подперев голову руками, пристально смотрел на почти пустой, теперь почему-то даже не подсвечивающийся аквариум с крупными тенями двух оставшихся рыб. Мы оба молча смотрели туда, на аквариум, на воду, на тени, в душе было сумрачно.
Собственно, наша замечательная, раскрученная, успешная фирма фактически больше не существовала. В это трудно было поверить, но так оно и было. Буквально в две недели почти все сотрудники разбежались и все разом рухнуло.
– Они нас съели, – промолвил тихо шеф и поднял на меня свои умные серые глаза. – Ты понимаешь, они съели нас, эти мерзкие рыбы. Они всех нас слопали, в том числе и меня. Я не могу больше работать, у меня нет никаких идей, а главное, нет желаний, я не знаю, для чего все… Не понимаю, как это могло случиться. Не понимаю…
Мы смотрели на аквариум.
Ни телефонных звонков, ни посетителей, ни сотрудников, тишина и только лихорадочный шум города за окном. Даже бедный кот Муня куда-то запропастился – не исключено, что его прихватил кто-то из исчезнувших сотрудников.
Да, это был финиш. Я повернулся и двинулся к выходу.
Дальнейшее было предсказуемо: грохот и звон разбитого стекла…
Мы первые!
Утро серо и мглисто за окном, компьютеры тихо дремлют, посвечивая зелеными огоньками мониторов, а информации все нет. Кофе уже не действует, в разламывающейся от бессонной ночи и выпитого в безмерном количестве кофе голове нет другой мысли, кроме как броситься на постель и забыться. Бывает, наступает момент, когда ты уже не в силах ничего воспринимать и тебе наплевать, что где-то происходят всякие события, абсолютно наплевать, потому что у тебя болит голова и давит на глаза так, что кажется, вот-вот лопнут. Ну ракета не стартовала в нужную минуту, ну взрыв на оптовом рынке, ну забастовка на угольной шахте, так что?
Ага, наша новость, наша, мы раньше, торжествующие вопли, опять обставили другие агентства, мы лучше, правда, мы самые-самые!
О эти тусклые, скучные дни, когда почти нет новостей, нет событий, никто никого не взрывает, никто никого не отправляет в отставку, никто не выходит на площадь с плакатами и не устраивает голодовок, никто не заражает никого СПИДом и не разоблачает в коррупции… Мертвые дни, информация идет блеклая, невыразительная, зевотой сводит челюсти, и хочется напиться. В такие дни в отделе все под мухой, от всех попахивает алкоголем, в воздухе винные пары, пальцы лениво тыкаются в клавиатуру – бог ты мой, ну почесал опять некий политик правой ногой левое ухо, кому это интересно?