Следующая смена случилась через четыре недели. Потом прошел целый месяц, прежде чем на полках снова появилась еда. Причем в количестве на порядок меньше, чем раньше. Тогда мы поняли, что жить теперь станет намного труднее, стратегический запас продовольствия почти не дожил до пополнения, а когда будет следующее не знал никто...
Сейчас, правда, все более-менее устаканилось, периоды стали приходить раз в месяц, плюс минус два дня, и Бабушка предложил переименовать их в Месячные, вызвав у Светки целую бурю негодования. Но еды появлялось совсем впритык, еле хватало до следующей "перезагрузки". Зато изменений, вызываемых этими явлениями, стало происходить все больше и больше.
Борода рассказывал, что давно, много лет назад, когда он только очнулся в этом мире, Город вообще не отличался от оригинала. Те же улицы, те же здания, только людей почти нет и зверье стаями бегает. Ну и Река, конечно... Потом иногда стали пропадать или меняться отдельные фрагменты застройки, но процесс этот шел медленно и вяло, вплоть до прошлого года. Теперь же каждая смена периодов приносила столько перемен, сколько раньше не происходило за несколько лет. Дома исчезали целыми группами. На их месте появлялись здания, вроде бы знакомые, но совсем из другого района, или вовсе незнакомые, явно зарубежного производства. Или вообще не появлялось ничего. Был дом, стоял себе, трещал штукатуркой, потом бац! - и нет дома. Зияет вдоль неровной стены уличных фасадов, как выбитый зуб, здоровенная дыра, клубится туманом. Лезть туда, смотреть, исследовать никто не решался. Не было дураков.
Метаморфозы пространства коснулись и окрестностей нашего убежища. Сарай, к счастью, не исчез. Зато пропала наша забавная кривая лесенка. На ее месте теперь бурлил быстрый поток какой-то мутной, отвратительно пахнущей жидкости, фонтаном бьющий прямо из-под земли наверху склона. Этот вонючий ручей, шириной метров десять, весело струился вниз, пересекал Речной проспект и, почему-то не растекаясь в стороны, ровной лентой бежал мимо пивзавода и впадал в Реку. В месте слияния двух жидких субстанций клубился пар, что-то шипело и посверкивало. Мы кидали издалека в этот поток различные предметы, и их последующая судьба ясно подсказывала нам, что подходить к объекту ни в коем случае не следовало. Это было не очень хорошо, так как нижний путь к южной части набережной, которым я, кстати, шел в тот памятный день на Речвокзал, был для нас полностью отрезан.
А справа от пивзавода располагалась городская ГРЭС. Ее три высоченные красно-белые трубы в любое время года, и зимой, и летом, естественно в Том мире, здесь то времен года как таковых не существовало, извергали из себя белые клубы пара, обогревая весь Город. В этом мире, пара не было, зато само предприятие выглядело также как раньше. Посерело конечно, поблекло, но с виду не изменилось. Но после очередного периода труб у ГРЭС стало больше. Появились новые темно-синие трубы четырехпалубного пассажирского теплохода "Хирург Разумовский", насаженного прямо на старые. Словно огромный макет корабля, покоящийся на трех вертикальных штырях. Насажен этот представитель речного пароходства был немного криво, с уклоном к корме, и напоминал застывший в воздухе тонущий Титаник. Судя по флагу, числился он в городе Перми, и было непонятно зачем он заплыл в акваторию другой реки так далеко от порта приписки и залез на нашу электростанцию. Выглядело забавно и абсурдно...
Губернская Дума, кстати, снова оказалась на своем законном месте, а вот цирк, некоторое время ее замещавший, нам так и не вернули. Вместо него все также торчали в разные стороны кривые бетонные конструкции неизвестного происхождения, разве что разрослись еще больше в разные стороны метров на двадцать.
Вот такие веселые перемены произошли в нашем итак нескучном существовании за последние месяцы. Осталось упомянуть о последнем, четвертом пункте. Самом неприятном.
Люди начали стрелять в людей...
В принципе, ничего удивительного в этом не было. Человек с самого начала своего существования всегда пытался укокошить как можно больше своих собратьев. Сначала били друг друга по голове палками, а потом стали кидаться ядерными боеголовками...
Но в этом мертвом мире людей было мало. Группы или кланы, человек по десять-двадцать, были разбросаны по всей территории Города и имели свои "охотничьи угодья", в которые входили несколько прилегающих к убежищам кварталов и неизменная Шестерочка, а то и две. Местом пересечения был Рынок, где торговали, делились полезной информацией и иногда встречались со знакомыми людьми из других группировок. Словно первобытные племена каких-нибудь троглодитов, поделившие между собой безбрежные просторы древних равнин, занимались собирательством, иногда торгуя друг с другом. Поначалу, объединенные стремлением выжить, люди пытались организовать что-то типа общества или крупной сильной группировки, создать, так сказать, островок порядка в безбрежном хаосе. Но, судя по всему, такие действия не вписывались в концепцию местного бытия, потому что, как только собиралась относительно многочисленная, где-то более тридцати человек, компания, имевшая надежное укрытие и мощный огневой потенциал, так тут же с ними случалось что-нибудь плохое. В лучшем случае выживали человек пять. Так что, несколько раз попробовали объединиться, несколько раз получили по голове, и в итоге, уловили посыл. Не нравятся здешним хозяевам, буде таковые имеются, многочисленные сборища. Прямо как нашей родной российской власти. Сидите в бункере вдесятером - сидите спокойно, по мере возможности. Собралось больше тридцати - высылаем ОМОН разгонять толпу. А омоновцы тут страшные, не дубинками и брандспойтами работают. Все больше зубами...
До поры до времени всем было удобно. Продуктов в магазинах появляется много и часто, за два раза все не унесешь. Поэтому даже если случайно какая-то команда забредала не в свой магазин и натыкалась там на хозяев, никакого конфликта не происходило. Даже наоборот, людям было интересно видеть новые, не набившие оскомину лица, рассказать что-нибудь, самим послушать. Ну пропустили период, лоханулись. Бывает... Берите пока у нас, потом, может мы у вас затаримся...
"Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!" Не жизнь, а сплошной вудсток...
Теперь все изменилось. Все существовали в условиях жесткой экономии. Запасов не было. Пропустить смену периодов, означало умереть от голода. На рынке рассказывали, что некоторые группы во время Великой Паузы, которая длилась больше двух месяцев, докатились до каннибализма. И очень быстро установилась новая внешнеполитическая тенденция: видишь чужих на своей территории или, еще хуже, около СВОЕГО магазина - сразу стреляй. У нас все сходились во мнении, что уже не за горами вооруженные налеты на соседей с целью их уничтожения и захвата территории и ресурсов. Если, конечно, ситуация не изменится к лучшему. Хотя к лучшему тут ничего никогда не менялось. Разве вот только я... Да еще и неизвестно - к лучшему ли?
Резко ужесточившиеся условия существования не могли не сказаться на составе нашей команды. Помимо Сереги, мы потеряли дядю Мишу, Валуев лишился левой руки, а почти все остальные, включая меня, обзавелись новыми шрамами и жуткими воспоминаниями.
Валуеву откусила кисть Горгулья, когда мы втроем, я, Леший и он, возвращались очередной раз пустые из нашей Шестерки. Налетела она так стремительно, что даже Леший почуял ее в последний момент, успев только оттолкнуть меня и, прыгая в сторону, выстрелить наугад чуть ли не за спину. Все-таки попал, сбил прицел хищнице, и вместо шеи она вцепилась Валуеву в руку. Дернула два раза головой, оторвала ладонь до запястья и, получив в висок огромным кулаком правой руки орущего от боли великана, откатилась ко мне. Добивал ее я один, сначала саданул в грудь из ружья, а потом зарубил визжащее, брызжущее кровью и бьющее по земле крыльями чудовище топором до состояния мясной витрины. Здесь ляжка, это окорок, тут шейка, а там, вообще, не пойми чего...