Кстати, и о финансах грех не замолвить слово. Почему-то приличный кошелек, напускная, дымчатая холодность и отстраненность придает тебе какой-то странный шарм — особенно в глазах молоденьких девушек. Только это все — ложь. Образ, придуманный и закрепленный в литературе, воспитании и кинематографе. Придуман он для того, чтобы управлять женскими сердцами, сделать их рабынями мелкой, грязной, но — ах, боже мой! — такой приятной иллюзии.
Поэтому слова Адриана имели определенный вес. Но ведь этот митинг — это все преследования благой цели, разве нет?
Адриан отлип от стены, телефон его нырнул в карман широких брюк, и сам юноша сделал шаг, приближаясь к основному движению митинга, мысленно решив для себя, что осмотреться все же стоит (как знать, может и отыщет глазами свою блудную любовь?) — как вдруг: в глазах резко потемнело, когда на плечо Адриана легла чья-то широкая, тяжёлая, смуглая ладонь.
Если его узнали… жди беды. Парень раздосадованно щёлкнул зубами, но не успел задать вопрос, который уже заразой щекотался в его горле, как незнакомец спросил голосом друга:
— Нуар, ты?
Нино Ляиф был одним из немногих, кто, не учась с Адрианом в одном классе в лицее, имел его номер телефона. Они познакомились на баскетболе. Сначала, правда, агрессивно боролись за место капитана команды, потом это переросло в шутку, а спустя две недели они сошлись на почве взаимопонимания и стали хорошими товарищами.
Адриан получил свою кличку «Нуар», когда на восьмое марта прошлого года решил поздравить всех женщин Парижа, пройдясь по жаркому городу, утопающему в тепле и свете, в черном латексном костюме. В его огромной, зеленой спортивной сумке, мялись букеты маков, ромашек и роз. К нему подходили многие: и за цветком, и за автографом, но польщал вниманием он лишь дам.
Ох, ну и попало Агресту тогда от папани! Столько шуму было, когда Габриэль узнал о выходке старшего отпрыска.
И все же, Адриан ни о чем не жалел: чего только стоило смущение и восторг на лицах девиц, добродушный смех старушек и женщин, и задорное хихиканье маленьких девочек. Ямочки на щеках, когда они улыбались, милый пунцовый румянец, когда краска брызгала им в лицо — ах, если бы знали они, как милы, очаровательны и искренни были в тот момент!
Словом, Адриан обернулся и пожал мулату руку — он был так же от чистого сердца благодарен Ляифу за то, что тот не назвал его по имени или фамилии, тем самым не привлекая излишнего внимания.
— Что ты здесь делаешь, Нуар?
Выражение его лица было таким счастливым, а глаза такими мягкими, словно бы гладили Адриана.
Странное дело: есть вещи, которые не описать словами. И отношения с начинающим диджеем — одна из таких неописуемых вещей. Нино для Адриана — это старший брат, учитель и наставник.
Именно он научил наследника компании Агрест правильно пить, танцевать и отрываться на полную катушку, без башки и без правил.
— Наблюдаю, — отвечал Адриан, и сердце в нем прыгало, и кровь журчала, и ветер весело свистел в уши! Как же он был рад видеть знакомое лицо средь этого разношёрстного потока!
— Я вижу. Не думал, что ты придешь. Неожиданно видеть тебя здесь.
Нино раскинул руки в сторону, точно обнимая всю улицу — и Адриан замер, все звуки стихли; кажется, он впервые за все времяприбывания здесь смог по достоинству оценить, насколько огромна эта площадка.
— Я сам не ожидал от себя такого. А вот что здесь делаешь ты?
— Аликс настояла, — Ляиф беззаботно почесал затылок и как-то пристыженно сконфузился, — ты даже не представляешь, каким энтузиазмом она воспылала, когда узнала про митинг. И прости, мы тебе звонили все утро.
Аликс — одна из черлидерш. Поскольку она девушка Нино, у нее, к слову, тоже есть номер Агреста.
Смысл слов дошел не сразу. Адриан вытянул лицо — даже очки его приподнялись.
— Хочешь сказать, что остальные здесь?
— Да, — пальцы Нино вновь нырнули в коротко подстриженную шевелюру, и сам он выглядел каким-то придушенно смущённым, словно ребенок, который совершил нечто непростительно глупое.
— Черт, — челюсти, показалось, клацнули, когда Адриан сжал зубы, — не говори, пожалуйста, никому, что я здесь, ок?
— Да без проблем, бро.
Нино почему-то выдохнул с облегчением, но Агреста уже и след простыл. Ноги несли быстрее мыслей. Нужно смываться отсюда. Прошло минут десять, хочется верить, что Маринетт рассмотрела все, что ее интересовало, а сейчас пора сбегать. Не дай боже кто-нибудь из знакомых его увидит — без краха не обойтись.
***
Верхняя губа Маринетт чуть оттопырились, являя ряд ровных зубов и небольшие, чуть более удлиненные, чем у людей, клыки. Люди кругом нее толкались. В этой какофонии было тесно, душно. Пот лил градом по спине — она старательно махала руками на шею, подставляла лёгким линиям ветерка лицо, но это не спасало от жары.
На сама деле, не столько погода вынуждала задыхаться от пыльного, едва ли не знойного воздуха, сколько огромное скопление людей и грязных, липких тел.
Здесь присутствовала по большей части молодежь, но и старики, и дети здесь водились тоже. Девушка еле-еле протиснулась к углу, но не успела она расслабиться — всеобщий гул заглушил человек, взобравшийся на самодельную сцену:
— Дамы и господа, — торжественно начал он, слишком близко ко рту приложив громкоговоритель, что каждому было слышно его неровное, хриплое дыхание, — никто не ожидал, что один, казалось бы, невинный пост в твиттере может привести к таким последствиям. Тем не менее, проблема есть и она требует разрешения. Предлагаю выслушать выступление нашего многоуважаемого мэра на счёт этого актуального вопроса.
Молодой парень, не без некоторого почтительного пренебрежения передал — ну надо же! — самому мсье Буржуа громкоговоритель и сам, пафосно поклонившись на публику, откланялся.
Неодобрительный, судорожный, негодующий шепот в толпе перерос в беспорядочный гам — присутствие мэра на этом мероприятии не ожидал никто.
«Этот человек, — мелькнуло в голове Маринетт, — он может помочь моему народу».
Разнообразнейшие чувства, легкие, быстрые, как тени облаков в солнечный ветреный день, перебегали то и дело по ее глазам и губам.
«Но, боже мой, только не это… — промчалось у Мари по сердцу в следующую секунду, когда лукавые, тонкие губы Андре Буржуа приоткрылись. — Буржуа. Это же отец Хлои!»
С невольным недугом русалка упала лицом в ладони. Такой человек, как мсье мэр, ни за что не поможет ее водному племени — и бравая, заведённая речь его тому подтверждение:
— Признаться честно, я до крайности удивлен, что такое множество людей почтило этот митинг своим присутствием. В таком случае не буду томить вас; буду рубить правду-матку. Русалок осталось мало, ничтожно мало; порядком около двухсот. Граждане, ну что нам эти две сотни? К тому же, предупреждаю вас, что если мы выпустим этих существ на волю, мы не знаем, чего от них ожидать: они могут начать мстить! Вот вам, пожалуй, для убедительности, результаты недавних тестов из Японии: в среднем хвост русалок весит одну с половиной тонну. Вообразите! Они без всякого труда смогут топить наши судна. Вы по-прежнему хотите выпустить их? Эти существа, быть может, не умны, но у них, несомненно, наблюдаются животные инсти…
Тонкий огонь. Он пробежал по Маринетт жгучими иглами. Досада, досада бешеная ее грызла, когда она смотрела на заинтересованные, доверительные, светящиеся детской преданностью лица этих людей.
Глухая, почти невозможная ещё минуту назад тишина воцарилась во время выступления мера — лишь сигналы, торможение колес об асфальт на дороге — и все. Кругом: тишина.
Эта идиллия продолжалась бы ещё какое-то время, если бы Маринетт не заговорила — и речь ее была четкой, внятной, уверенной:
— Удивительно, какую масштабную ложь способны проглотить люди, если ее красиво подать.
Резонанс. Лица людей исказили сомнения. Их беспрекословная вера так легко пошатнулась. Ещё щелчок по вазе на краю стола — она упадет и разобьётся. Ещё одно меткое предложение — по убеждённости граждан пойдут трещинки.