Выбрать главу

— Не часто, — повторяю я.

— А другие фантазии у тебя бывают?

— Бывают.

— Расскажи.

«Расскажи». Это звучит так, словно он просит меня рассказать какой-нибудь анекдот.

— Твоя очередь, — говорю я. И тут он смущается.

— У меня не бывает интересных фантазий…

— Все фантазии интересные. Вспомни хотя бы одну. Какой-нибудь маленький эпизод.

Задумавшись, он закуривает.

Потом переводит дыхание.

— Ну, например, я представляю себе, что я крутой моряк, который ходит в бескозырке и поет девушкам песни под гитару.

— Прекрати паясничать.

— Ну вот, уже и пошутить нельзя.

— Нельзя.

— Ладно. Ну, иногда я представляю, что занимаюсь любовью с какой-нибудь женщиной или что она берет у меня в рот.

— И кого же ты представляешь? — воодушевляюсь я.

— Ну, какую-нибудь модель из журнала. Или ту, что сидит в этот момент рядом. Например, тебя.

Я морщусь:

— Ты просто льстишь.

— Да что с тобой случилось?

— Ничего.

Йоуни встает с постели.

— Не морщи лоб, дорогая, — говорит он. — А то морщины появятся. Одевайся, пошли.

Йоуни купил на распродаже двуспальную кровать. Мы поставили ее у него. Кровать была широкой, с железными спинками.

После того, как я несколько минут, не отрываясь, любовалась этой кроватью, Йоуни предложил мне переехать к нему. Смутившись, я попыталась сменить тему разговора, но Йоуни стоял на своем.

— Мне так тошно возвращаться в пустую квартиру, — грустно сказал он, затягиваясь «Данхиллом»…

— Я и так почти все время торчу у тебя. Пойми, я не могу так сразу на это решиться. Я хочу пока пожить одна.

— Одна? В этом коммунальном дурдоме?

У него вытянулось лицо и округлились глаза. Казалось, они сейчас вылезут из орбит.

— Перестань гримасничать, это не поможет. И хватит травить легкие этой дрянью.

Его лицо приняло прежнее выражение.

— Что хочу, то и делаю, — ответил он.

Я не раз наблюдала, как он работает, звонит разным людям, готовится к интервью, переписывает начисто статьи, внимательно изучает газеты, чтобы «быть в курсе дела».

Он бросает мне стопку исписанных листов («прочти на досуге») и снова бежит к телефону.

— Это мои стихи. След, оставленный на бумаге блестящим талантом. Ну не гений ли?! Йоуни Лампи, — последнюю фразу он произносит уже в трубку.

Беру верхний лист в руки: «Ортопедический ботинок закинут в камыши. Счастливая семья изучает расовую теорию. Ой, разносчик белья, твоя преисподняя снова гудит в эту ночь. В избе на стене рукавицы и мешок, а в мешке печень молодого бычка, прохладная и безгрешная».

«Во дает», — думаю я.

— Почему бы и нет, — кричит Йоуни в телефонную трубку.

Он подходит ко мне:

— Через пару дней мы летим в Португалию.

— Что?

— Меня попросили написать статью про одну фирму по пошиву одежды в Лиссабоне. Сейчас, видите ли, очень любят писать о том, сколько финские фирмы платят иностранным предприятиям.

— Но у меня нет денег.

Йоуни снисходительно рассмеялся.

— Зато у меня есть. Ты моя любовница, и я буду тебя содержать. Все расходы беру на себя. Не волнуйся, мне должны хорошо заплатить. Ну так что, едем?

— Ну если вы так настаиваете, — улыбнулась я.

Позже мне вдруг ужасно захотелось, чтобы он меня трахнул. Это было не просто страстное желание, а какая-то безумная потребность взаимной близости. Впервые я сама предложила ему заняться любовью.

Он тут же откликнулся, ему явно нравилось, что я начала первой. А меня никак не покидало странное ощущение, что я наблюдаю за всем происходящим со стороны. И как бы я ни старалась, как бы ни впивалась в его шею, выдавливая из нее весь пот, мне все время казалось, что я за ним не успеваю. Мне хотелось слиться с ним в единое целое, чтобы мое тело больше не принадлежало мне, чтобы оно было его и только его.

И лишь когда все закончилось и он вытянулся рядом со мной, уткнувшись носом в мои волосы, я на мгновение почувствовала какую-то близость. А потом меня снова охватило ужасное чувство всепоглощающей пустоты.

«Неужели это все? — подумала я. — Неужели никто и никогда не чувствует ничего другого?»

Йоуни целый день в хорошем настроении. Он валяется на новой кровати, ест булочки, шоколадный пудинг и бутерброды с колбасой и запивает все это кофе.

— I’m born to eat[5], — не без удовольствия замечает он. Вся кровать усеяна крошками. Он принимается на ходу сочинять какую-то песенку. Обычно он это делает после занятий сексом.

вернуться

5

Я рожден, чтобы есть (англ.).