Рядом с ним сидела его пухлая жена — высунув язык, она пыталась одной рукой ослабить узел на больничном свертке с младенцем. Она промолчала.
Разговор длился более получаса. Наконец они, похоже, все же вышли на финишную прямую.
— Хорошо, хорошо, — повторял Йоуни в трубку. — Ну да, все… конечно… да, да. Пока.
Он с облегчением отбросил трубку в сторону.
— Ну все, отстрелялся.
— Это была твоя мать? — спросила я.
— Нет, любовница, — сказал Йоуни. — У меня есть другая женщина. Ее зовут Телерво. Не могу больше скрывать.
— Как выглядит твоя мать?
Йоуни грустно засмеялся.
— А как, по-твоему; она выглядит? Ты же слышала ее голос?
— Похожа на индюшку, — сказала я.
Йоуни достал из шкафа на кухне потрепанный фотоальбом. Он раскрыл его на середине и протянул мне.
Я заглянула в него. Светловолосая женщина лет пятидесяти. Двойной подбородок, грозная улыбка на бледных губах.
— Индюшка, — сказала я.
— Индюшка, — подтвердил Йоуни. — Ну все, тема матери больше не обсуждается.
Я подошла к окну и выглянула на улицу.
Я подумала о своей матери. На птицу она не походила — уж скорее на млекопитающее, хлопотливое и толстое. Бобриха. Мне вдруг стало ужасно грустно. Что у нее за жизнь? Нищее детство где-то в глухой деревне в семье полоумного конторщика. Мать, чье единственное наставление сводилось к фразе: «Помни, даже самый красивый мужчина в постели безобразен». Двадцать лет за прилавком. Двадцать семь лет замужем за человеком, любимыми занятиями которого были стрижка газона и злопыхательство в адрес гомиков. Двое детей. Одна — вечная официантка, другой вообще лоботряс. Оба с мерзким характером. И при этом она уверяет, что у нее никогда в жизни не было никакого кризиса.
На старых фотографиях она всегда улыбается во весь рот. На ней юбка колокольчиком, тяжелые волосы забраны кверху, и ямочки на щеках — такие глубокие, что в них можно засунуть палец. А теперь она совсем не похожа на себя в молодости.
Однажды я заметила, как она в предбаннике рассматривает в зеркале свою голую фигуру.
— Грудь — как уши у гончей, — сказала она и не засмеялась. Даже не улыбнулась.
Йоуни подошел ко мне сзади и положил руки мне на бедра.
— Сара, — прошептал он мне на ухо. — Пойдем спать.
Я подошла к кровати и присела на край.
— Закрой глаза, — сказал он.
Я закрыла. Он двигался по комнате. Мне показалось, словно маленькая рыбка с дрожащим плавником прошмыгнула во мне от крестца к шее.
Йоуни вернулся к кровати. Он взял меня за талию и поставил на корточки поверх одеяла, так что мои руки уперлись в спинку кровати.
— Не шевелись, — тихо сказал он.
Я не двигалась. Он стал медленно задирать на мне юбку. Я вздрогнула от его прикосновений и крепче прижалась к спинке кровати.
— Не шевелись, — повторил Йоуни более грозным тоном.
Откуда-то доносились звуки оживленного разговора. На улице засигналила машина. Йоуни закончил с юбкой и медленно вошел в меня. Я скорчилась от боли. Я вся превратилась в узкую ноющую щель, но Йоуни не останавливался, пока его член не проник в меня до конца. Наконец он сказал: «Можешь открыть глаза».
Я открыла. Около кровати стояло огромное зеркало. Оно было таким большим, что мы оба без труда помещались в нем. Я посмотрела на себя: спина крючком, попа торчком, глаза как две черные пульсирующие точки.
— О, Йоуни, — простонала я. — О, мой Йоуни.
Его ладонь на моей ягодице — это было самое грандиозное зрелище, какое я когда-либо видела. Мы не были красивыми. Мое лицо было покрыто пятнами, волосы Йоуни торчали, как смычки над оркестровой ямой. Мы были безобразны. До смешного безобразны. Я ясно видела, как блестящий член равномерно двигается взад-вперед, и впервые почувствовала, что это в какой-то степени возбуждает меня. Действие само по себе. Новое измерение?
Но потом все прошло. Йоуни двигался, и двигался, и двигался, и я устала и больше ничего не чувствовала. Он заметил это и сказал: «Давай-ка, милая, обслужи себя сама». Я сделала, как было велено.
В комнате — диван и широкий дубовый стол. Я привязана к столу толстой веревкой. Она так туго затянута, что мне тяжело дышать.
На мне корсет, и моя грудь выпирает из лифа. Кроме меня в комнате молодая длинноволосая девушка и Йоуни. Он подзывает девушку.
Он сидит на диване и отдает девушке приказания. Она пьет виски прямо из бутылки, ее рубашка расстегнута.
Он велит ей ослабить веревку. Она выполняет приказание.
Он велит ей завязать мне глаза. Девушка завязывает мне глаза грубой плотной тканью.