— И что собой представляет твой отец?
— Отец? Ненавидит голубых.
— Ну, я, к счастью, не голубой.
— И я очень этому рада.
Я знала, что никогда не поведу Йоуни к нам домой. Мне уже слышался ворчливый голос отца: «Переключи на другую программу. Какой идиот может смотреть эту херню? Этот мужской балет — сплошные пидоры».
Каждый раз, когда разносчик из гипермаркета, самый очаровательный гомик Кокколы, приносил нам продукты, отец подглядывал за ним в замочную скважину.
— Ну что поделаешь, если он таким родился? — попыталась я как-то раз встать на его защиту. Отец пристально посмотрел на меня, сощурив глаз.
— Родился, каким все рождаются. А вот пидором сам себя сделал.
— В детстве моим лучшим другом был такой то-олстый мальчик, — сонно сказал Йоуни. — Его звали Микко. Он забавно семенил при ходьбе и был при этом похож на маленького круглого пони. Он вообще был немного странным, впрочем, только таким и мог быть мой лучший друг. Однажды мы с ним завели разговор об устройстве мира, и мир показался нам страшно депрессивным, и мы стали придумывать, как бы его встряхнуть. Помню, мы тогда сделали бумажные крылья из газеты, прикрепили их скотчем к спине и давай летать по комнате.
— А где он сейчас? — спросила я.
Йоуни усмехнулся:
— Умер. Попал под грузовик, когда ему не было еще и тринадцати. Я как раз шел к нему, чтобы позвать на хоккейный матч, смотрю — а возле их дома огромный грузовик, полиция и «скорая», и его отец несет его на руках к «скорой». Я только успел разглядеть, что голова у Микко какая-то сплющенная.
Я все еще в полудреме. Раннее утро. Йоуни осторожно входит в меня. Его глаза блестят, как металл.
Когда я последний раз занималась сексом? Ах да, на водяном матрасе, на вечеринке по случаю окончания модельных курсов. Заурядный утренний перепихон — под нами булькал матрас, я была сверху и старалась издавать как можно больше шуму. Парня звали Кари Стремфорс. После него у меня никого не было.
— Что-то случилось? — спрашивает Йоуни, рассматривая с отсутствующим видом свой мизинец. Я, голая, дрожу у него под боком. Простыня, сбитая комом, валяется где-то в ногах.
— Ты что, никогда не кончаешь обычным способом?
— Нет, а что? — Я смотрю на него. — Знаешь, я вообще думаю, что влагалищного оргазма в принципе не существует.
— Существует.
Рука Йоуни скользит по матрасу.
— Ну, значит, я просто не в состоянии его достичь. А у твоих бывших всегда получалось?
— Ну, в основном да.
— И у твоей Аннели тоже?
— Да. У женщин это скорее правило, чем исключение.
— Значит, я — исключение.
— Слушай, все у тебя получится, ты только должна научится мне доверять. Отдаться мне полностью, без остатка.
— Но я же тебе и так доверяю.
— Я знаю…
Он пытается удовлетворить меня рукой, но я никак не могу расслабиться, мне все время кажется, что ему это скоро надоест. Или что рука устанет. Или что он окончательно разочаруется во мне, потому что я не могу кончить одновременно с ним, а теперь развалилась на постели и требую меня обслужить. Да еще и глаза закрыла, погрузившись куда-то в свои миры. Из-за всего этого мне ужасно сложно сосредоточиться и представить себе что-либо возбуждающее. А без этого я не могу кончить. Движения Йоуни ровны и легки, словно он аккуратно и монотонно взбивает сливки, стараясь, чтобы ни одна капля не выплеснулась из миски. Постепенно я начинаю оттаивать. Йоуни — первый мужчина, который увидел мое лицо в этот ответственный момент.
Йоуни вообще первый, кто хотя бы отдаленно напоминает мне мужчину из моих снов, которые я вижу на протяжении многих лет.
Его присутствие вызвало к жизни все то, что долгое время сидело где-то внутри меня. Он всколыхнул все мои темные глубины. Я и не подозревала, что живу в таком тесном мирке. Я годами рисовала в своем воображении самые разные картины, и вот появляется Йоуни, и все это вдруг начинает прорываться наружу.
Через три недели совместной жизни у нас произошла первая ссора. Причина: Пизанская башня.
После очередного прилива нежности Йоуни на свою голову возьми и скажи:
— Летом я отвезу тебя в Италию и покажу тебе все достопримечательности. Начнем с Пизанской башни.
— А что это такое? — спросила я.
— Ты не знаешь, что такое Пизанская башня?
Он был ошарашен.
— Нет. Никогда не слышала.
— Да ладно! Не может же быть, чтобы ты никогда не слышала о Пизанской башне?
В его тоне уже угадывалась насмешка.
— Представь себе! — разозлилась я. — Я же не виновата, что никто не удосужился мне о ней рассказать.