Единственный уцелевший экземпляр Carassius auratus gibelio — длиннохвосто-вуалевой мутации — до сих пор живет у меня в естественно сбалансированном аквариуме при обычной комнатной температуре 22–24 °C (фото 4–6). Он вырос и превратился в довольно импозантную рыбку. Обладая естественной окраской, он напоминает длинным, прогонистым телом золотую рыбку породы «комета», а по длине плавников — даже превосходит породный стандарт. Теоретически такая природная мутация может стать родоначальницей новой формы золотых аквариумных рыбок, и, что еще более заманчиво, — декоративных рыбок для наших открытых водоемов (садовых прудов), способных зимовать подо льдом.
Самый северный вид, карась обыкновенный, судя по всему, способен дать меньшее количество мутаций. Во всяком случае, при рыбной ловле попадаются преимущественно караси привычного вида. Правда, они сильно варьируют по окраске. Например, в торфяных канавах с густой растительностью и водой цвета то ли чая, то ли янтаря, попадаются медно-красные рыбки. Однако этот признак не передается по наследству. Дело в том, что караси (как и другие рыбы) способны менять окраску под цвет воды, грунта и растительности того водоема, в котором обитают, хотя и не так быстро, как ящерицы хамелеоны.
Фото 4. Типичный Carassius auratus gibelio
Фото 5. Мутант Carassius auratus gibelio
Фото 6. Длиннохвосто-вуалевая мутация серебряного карася
На примере серебряного карася, вы уже поняли, как выводятся новые породы аквариумных рыбок. Но настало время открыть тайну, о которой, возможно, не догадывались древние селекционеры Поднебесной: почему карась? почему они выбрали и закрепили именно такие мутации? Все дело в том, что у них не было стеклянных аквариумов… А карась — одна из немногих пресноводных рыбок, наблюдать которую сверху не менее интересно, чем сбоку.
Многие из редких пород золотых рыбок казались мне раньше уродливыми: с выпуклыми глазами, наростами на голове… Пока я не понял, что искусственный отбор шел в направлении закрепления тех мутаций, которые эффектно выглядели сверху! Я-то смотрел на них сбоку, через стекло аквариума, а древние китайцы — любовались своими рыбками, живущими в садовых водоемах или керамических вазах. Именно сверху производят впечатление пышные и длинные хвосты и плавники, измененная форма тела, глаза, глядящие из воды вверх, прямо на человека…
С чего начинается глубокая, на всю жизнь любовь к аквариумистике? Сейчас — с приобретения в зоомагазине готового аквариума. Однако человек должен проникнуться любовью и уважением ко всякой жизни, и не воспринимать аквариум и его обитателей как некое искусственное образование вроде электронной игрушки!
Для многих любовь к аквариумистике пришла с детских попыток содержать в банках карасиков и верховок, выловленных в ближайшем прудике. Для меня — это был подмосковный пруд и торфяные карьеры под Храпуновом. Кормить своих питомцев я пытался хлебом. Это казалось вполне логичным: ведь они ловились на катышки хлеба! Но вода в банках быстро мутнела, рыбки задыхались от недостатка кислорода… И однажды мой отец, насмотревшись на эти мучения, купил мне в подарок настоящий аквариум (на 10 л) и золотую рыбку. Как человек, мало сведущий в аквариумистике, он не только проконсультировался в зоомагазине, но добавил к своему подарку том «Детской энциклопедии» (такого изобилия справочников тогда не было). Эта толстая солидная книга в желтом переплете надолго стала моей библией. Свою рыбку я кормил сухими рачками (гаммарусом и дафнией), насыпая их в специальную кормушку — рамку, плавающую на поверхности воды. Живых рачков я хорошо знал: их было полным-полно в тех же водоемах, что и карасиков. (Кстати, именно этот вид корма, почти исчезнувший из зоомагазинов, является наиболее аллергенным!)
Из собственных наблюдений я понял, что рыбку нельзя перекармливать: несъеденный корм вызывал помутнение воды. Тогда пришло понятие о биологическом равновесии в замкнутом водоемчике. Кроме того, я научился убирать со дна накапливающиеся там экскременты с помощью резиновой трубки и добавлять необходимое количество чистой отстоянной воды. Раковина рапаны и кустик широколистной сагиттарии не только украсили аквариум, но и предоставили рыбке некоторое разнообразие в подводном ландшафте. Рыбка часто копалась в грунте, пропуская его через жаберные щели, выбирая из него что-то съедобное. Кроме того, она покушалась на горшочек с растением, подбираясь к его белым корешкам. Однако рыбке в аквариуме явно было скучно. Следующими его обитателями стала пара апистограмм Рамиреза. Они казались более скромными и одновременно утонченными по сравнению с грубой красотой золотой рыбки. Им приглянулась раковина рапаны, и, освоившись, они продемонстрировали элементы брачного поведения. Однако даже если они и отнерестились в мое отсутствие, им вряд ли удалось сохранить икру от «гигантского» (по сравнению с ними) карася. Но для меня стала очевидной возможность наблюдения за сложным поведением разных видов рыб. Оставалось только научиться создавать им подходящие условия существования. Посещение старого Птичьего рынка довершило дело: я «заболел» аквариумистикой надолго: передо мной открылся неведомый мир живых существ, известных лишь по картинкам. Можно было приобрести и содержать дома любую рыбку из дальних стран, мечтая о путешествиях и представляя себе, как эта рыбка живет в природе. (Сейчас такие путешествия для многих людей стали реальностью. Но много ли они видят, кроме пляжа или бара? И много ли нового удается узнать о туземной природе их детям?) Можно было узнавать о появлении в нашей стране новых видов, а также говорить с теми аквариумистами, кому удалось первыми получить от них потомство. Кроме того, я покупал живой корм — мотыля, трубочника, коретру, дафний, инфузорий (для мальков). Самое притягательное в занятии аквариумистикой — это неисчерпаемые возможности по добыванию новых для себя видов рыб, растений, улиток, их разведения и получения уникальной информации.