Выбрать главу

Мы едва успели снова сомкнуть ряды и образовать «черепаху», когда на нас обрушился град камней и стрел, а вслед за тем по нам ударила масса людей, вооруженных пиками, мечами и топорами. Когда строй первых четырех центурий стал прогибаться, я отдал команду «расступись» и в проход между рядами ринулись две арьергардных центурии третьего манипула, с ходу разрезав массу мятежников. Мы выровняли строй, вновь ударили на них и мятежники, не выдержав, обратились в беспорядочное бегство. Третий манипул преследовали их около мили, истребив большую часть. Первый и второй манипулы развернулись и вторично прошли по лагерю, сминая и рассеивая кучки мятежников, еще продолжавших оказывать сопротивление.

Собственно бой продлился около получаса, но я был измотан до полусмерти. Кроме того, я получил две глубоких царапины в плечо и одну – в бедро, так что потерял некоторое количество крови. Я сидел на опрокинутой повозке, посреди разгромленного лагеря, потому, что у меня уже не было сил стоять. Гестий Вер, приор первого манипула, наклонился к моему уху и негромко сказал «префект, можно я приму рапорта центурионов вместо тебя». Я махнул рукой – «валяй», и, сняв шлем, положил на колени. Голова гудела, а тут еще восходящее солнце стало припекать…

В битве при Тирафане мы потеряли 65 человек убитыми, 143 получили ранения разной тяжести. 11 человек умерло от ран в течение дня, состояние остальных опасений не вызывало, большинство, включая и меня, к вечеру могли идти своими ногами.

Мятежников было убито более пятисот, и втрое больше – взяты раненными. Тяжело раненных и сильно покалеченных я приказал добить, а легко раненных – распять тут же, на каркасах шатров и оглоблях повозок. Солнце убило их к середине дня.

Я знал, что эти две с лишним тысячи трупов не пройдут для меня даром. Туземные лидеры подали жалобы и легату, и цезарю, представив дело так, будто наша когорта истребила мирных паломников. В Кесарию приехал страшно раздосадованный Вителлий, выслушал сначала мой рассказ, потом рассказы центурионов и долго качал головой. Потом буркнул, что, по крайней мере, распинать раненных не следовало. Интересно, что бы он сделал на моем месте, потеряв в бою с мятежниками 76 своих солдат… Хотя, какая разница… Под конец он сказал: «жди вызова в Рим». Так оно и случилось.

Не знаю, как бы обернулось для меня дело, будь Тиберий жив к моменту моего приезда в Рим. Но я прибыл как раз во время народного ликования по поводу его кончины и по поводу восшествия на Палатин Гая Калигулы, который в тот момент был еще очень популярен, несмотря на свое явное и опасное безумие.

Калигула принял меня в термах, и наш разговор длился менее четверти часа. Впрочем, две трети этого времени он уделял не мне, а двум присутствующим тут же девицам, похожим на шлюх (позже мне сказали, что одна из них – это его сестра Друзилла, бывшая также и его любовницей). Он с полным равнодушием выслушал мой рассказ о событиях в Самарии, проявив интерес лишь к тому, как именно умирают люди, распятые на жарком солнце. Затем он спросил, почему меня не казнили пять лет назад вместе с Сеяном (префектом преторианцев, с которым мы были дружны). Я ответил, что не знаю. Калигула некоторое время думал о чем-то, а потом стал кричать, что выживший из ума старик (имелся в виду цезарь Тиберий) оказывается 10 лет держал в Иудее прокуратором тупого солдафона, не смыслящего в восточной политике. В конце он пробормотал: «говорят, ты умеешь строить акведуки, так отправляйся претором во Вьенн, что в Галлии, там нет акведука, там грязь, там холодно, мне там не понравилось, а тебе там самое место, мне с тобой скучно, ты некрасив, я не хочу видеть тебя в Риме». С этими словами он отвернулся к одной из своих шлюх и стал гладить ее по животу и груди. В общем, меня отправили в сравнительно почетную ссылку.

Я молча развернулся и ушел. Мне было обидно такое обращение со стороны сопляка, будь он хоть трижды цезарь. Но умом я понимал: сейчас чем дальше от Рима и от безумного цезаря, тем лучше.

13

Вьенн на реке Рона – это «бург», столица племени аллоброгов. 90 лет назад он был взят Юлием Цезарем, но до сих пор никто не позаботился о том, чтобы организовать тут правильное управление. Гарнизон, состоящий из одной вспомогательной центурии в основном, пьянствовал, а местная публика жила по своим обычаям, как будто никакого Рима и не было. Все это сообщил нам Менандр, которого я отправил сюда на месяц раньше, в сопровождении Отны и Эгмунда, чтобы приобрести дом и предметы обихода, пока мы с Юстиной занимались переездом всей семьи.