Последнее слово, как всегда в таких диспутах, осталось за Юстиной. С того дня я решил, что действительно надо чаще посещать нашу библиотеку, и правду сказать, это принесло мне значительную пользу. Помимо полезных практических советов по муниципальному управлению и строительству общественных сооружений, я нашел в книгах множество мыслей, которые побудили меня более широко смотреть на события в окружающем мире.
С другой стороны, и беседы с Рогрэдом, дали мне очень много. Помню, мы сидели с кувшином эля у вращающегося колеса только что заработавшей водяной мельницы.
Тогда из Рима дошло известие о гибели Гая Калигулы от мечей Кассия Хереи и Корнелия Сабина, которые затем сами были умерщвлены трусливым Клавдием. Он же стал цезарем лишь потому, что попался под ноги легионеру Грату в день, когда убивали Калигулу. В придачу к этим новостям, мне пришло частное письмо, где был прямой намек, что если я обращусь к сенату с соответствующей просьбой, то цезарь вернет меня из ссылки, и даст должность не ниже той, с которой я был отставлен его безумным предшественником.
– Вернешься в Рим? – спросил меня Рогрэд.
– Зачем? – ответил я, – здесь у меня боевые товарищи, здесь много чего построено моими руками, здесь мой дом, и здесь мне хорошо.
– Верно решил, ратман, – сказал мой новый родич, – у богов своя мельница, а у нас – своя.
Потом я нашел это выражение – мельница богов – в истории суллианских войн, и звучит оно так: «Приходящий на мельницу богов подобен игроку в кости. Там каждый, будь он хоть рабом, хоть сенатором, может оказаться или мельником, или носильщиком или зерном, или мышью-воровкой. Никому заранее не ведомо, как Парки сплетут свои нити».