– По нашему закону, прокуратор, сказать такое – значит совершить святотатство. За это побивают камнями.
– Вот как? – я повернулся к Марцию и Игенсу – вы слышали? Этот жрец угрожает побить меня камнями за то, что я непочтительно высказался о его божке.
Каиафа всплеснул руками:
– Не тебя, не тебя! Ты не понял, прокуратор…
– Префект, разреши, я дам этой азиатской свинье в рыло, – перебил его Марций.
Чувства бравого центуриона были мне понятны, но… Я вздохнул.
– Не разрешаю. Наша задача – цивилизовать аборигенов. А оттого, что ты дашь ему в рыло, он не цивилизуется. Это понятно?
– Так точно, префект.
–… Поэтому, – заключил я, – просто выведи его вон.
4
«Клавдия Прокула Юстина приветствует Понтия Пилата.
Дорогой муж и друг мой, не прошло десяти дней, как ты уехал в этот мерзкий Иерусалим, а я уже безумно скучаю. Насколько лучше здесь, в Кесарии: прохлада, чистая вода, приличные люди. Впрочем, и тут не без досадных казусов. Вчера была на обеде у тетрарха Антипы. Он сам, и его супруга, достойная Иродиада, весьма удручены, а их маленький сын Агриппа и дочь, Саломея, тоже еще почти ребенок, были чуть ли не в слезах. Оказалось, ты отправил им ученого ритора, который сразу очаровал их своей обходительностью. А через день вдруг прислал за ним конвой, и его увезли на экзекуцию в Иерусалим…»
Вот это была плохая неожиданность. Плохая и загадочная. Не отрываясь от чтения, я приказал:
– Центуриона Марция сюда.
«… Офицер из местных был, к тому же, груб. Бедного ритора на глазах у детей связали и избили. Мне было стыдно за твоих подчиненных, ведь по ним судят о тебе и о Риме…»
Вошел Марций:
– Слушаю, мой префект.
– Экзекуция над разбойниками уже началась?
– Так точно. В полдень, как ты и приказал.
– Сколько разбойников?
– Так трое же, как и было…
– Было трое, центурион! – перебил я, – Было, пока я не отпустил этого Бар Аббу, как положено по императорскому эдикту об амнистиях. Значит должно остаться двое! Откуда третий?
– Не могу знать… Это в канцелярии…
– Отставить детский лепет! Возьми два десятка катафрактариев и рысью туда! Лишнего – снять и, если он еще живой, пусть им займется лекарь.
– Префект, а который из них лишний-то?
– Тот, которого я отправлял к тетрарху. Иешуа из Галилеи. Разберись на месте, как он там оказался, и кто его подвесил вопреки моему приказу.
– Понял. Разреши исполнять?
– Бегом! – рявкнул я.
Центурион исчез за дверью, только слышно было, как грохочут по мраморным ступеням его подкованные медными гвоздями калиги.
Я отпил из кубка вина, разбавленного родниковой водой, и вернулся к письму
«… Все из-за этого проклятого Иерусалима, где люди звереют от духоты и фанатизма. Твое присутствие там все равно ничего не решает. Скорее он сделает тебя безумным, чем ты исправишь его нравы. Приезжай лучше в Кесарию. Управлять провинцией можно и отсюда. А сейчас мне неспокойно за тебя. Я еще до рассвета дала это письмо лучшему наезднику из охраны, которую ты мне дал. Юноша поклялся, что полетит, как ветер и будет в Иерусалиме через час после полудня. Жду вестей. Люблю тебя. Твоя Юстина.»
Ого! Кто же этот парень, способный за полдня доскакать от Кесарии до Иерусалима?
– Вестового, что принес письмо – ко мне, – распорядился я.
Через несколько минут вошел молодой декурион.
– Ты звал меня, префект?
– А, вот оно что. Аскер Сармат. Конечно, кто же еще может лететь как ветер.
– Мой старший брат может, – совершенно серьезно ответил Аскер, – он служит в Мезии. Мой отец тоже мог, но сейчас ему уже пять десятков зим и он толстый.
– Что ж, Сармат. Вот тебе аурей в знак моей благодарности. До завтрашнего утра ты свободен. Непременно выпей за здоровье отца и брата.
– Хей! – воскликнул юноша, подбрасывая золотую монету на ладони, – командир щедр! Если будет нужен быстрый наездник – пускай командир всегда зовет Аскера!
Миг – и он исчез.
Гадес и вороны! Вот на таких простых ребятах и держится мир!
5
Эту часть повествования я излагаю с чужих слов, которых, впрочем, выслушал вполне достаточно, чтобы представить себе все, что происходило в середине дня на Лысой горе.
– С дороги! Живо с дороги, бараны! – небольшой отряд катафрактариев врезался в толпу, расшвыривая замешкавшихся ударами тупых концов копий. Почти не снижая скорости, кавалеристы выехали к лобному месту.
– Старшего ко мне! – заревел Марций, спрыгивая с коня, – чтоб мигом был здесь!