Беседа, впрочем, в подобных условиях не клеилась. К ночи дождь усилился, крупные капли вовсю лупили по крыше, как будто намереваясь проломить ее. Девушка Гаусина сидела на краю стола очень тихая и помалкивала, рассматривая своих новых знакомцев широко раскрытыми блестящими глазами. Конану казалось, что в полумраке они странно светятся.
Гэлант попробовал было завести песню, но в этой таверне голос звучал на удивление плохо. Воздух как будто поглощал любые звуки.
Наконец путники стали устраиваться на ночлег: они расстелили плащи на полу, улеглись, прижавшись друг к другу, и вскоре Гэлант, а вслед за ним и Вендо захрапели. Меркон спал тихо, беззвучно.
Конан остался бодрствовать. Гаусина подсела к нему. Она приблизилась так бесшумно, что киммериец не столько услышал ее, сколько почувствовал близость второго человеческого существа. Кода, прятавшийся у Конана под плащом, тихонько зашипел.
– Ты мне не доверяешь, – сказала Гаусина.
– У меня нет оснований доверять человеку, который не оставляет следов на пыльном полу, – ответил Конан.
Гаусина вздрогнула.
– Ты был единственным из всех, кто обратил на это внимание.
Конан пожал плечами.
– Мне неплохо платят за такую наблюдательность.
– Полагаю, дело не только в оплате… – Девушка слабо улыбнулась. Теперь Конан отчетливо видел, как светятся ее глаза. Бледно-зеленым цветом, как болотные огоньки.
– Кто ты такая, Гаусина? – спросил он шепотом. – Если ты не замышляешь зла, то откройся мне – я попробую тебе помочь. Но если ты меня обманешь и окажется, что и эта непогода, и твое присутствие здесь – часть одного злодейского замысла, то берегись! Кем бы ты ни оказалась, я сумею расправиться с тобой.
Девушка некоторое время молчала, как будто соображая – можно ли довериться этому варвару. Он и притягивал ее, и отталкивал. Рослый, как все северяне, он обладал странной животной силой и вместе с тем, как ей представлялось, был наделен недюжинным умом. Большую ошибку совершил бы тот человек, который не разглядит за варварской внешностью хитрости и проницательности.
Наконец Гаусина заговорила:
– Это все моя мать и братья. Я имею и виду – дождь, град, ветер… Это все из-за них.
– Где они? – спросил Конан.
– Должно быть, там, на болотах… – Гаусина махнула рукой в неопределенном направлении. – Наша семья была проклята. Это случилось очень давно) когда Дикая Охота бродила по здешним краям. В те годы моя мать владела большим имением к северу от этих мест. Она была знатной дамой, можешь мне поверить! Сейчас ни имени ее, ни герба никто не помнит, но в те времена… О, в те времена наша семья была одной из самых могущественных в Аквилонии!
Глаза девушки вспыхнули, она выпрямилась, и в слабом свечении Конан разглядел ее словно бы заново: тонкие черты, благородная осанка, гордо развернутые плечи.
Даже черные волосы не казались больше грязными и спутанными: они как будто бы падали на плечи шелковистой волной. Но наваждение длилось лишь миг: спустя секунду Конан вновь видел перед собой лишь оборванку с очень белым, нездоровым лицом и бледно пылающими глазами.
Темные губы снова зашевелились, рассказ продолжился.
– Она была очень богата. Ее предки любили воду, и она предпочла построить для себя дом ближе к болотам.
– Атлантида, – прошептал Кода, который все это время прятался под плащом у Конана. – Наверняка ее предки были из атлантов.
Гаусина сдвинула брови.
– Здесь кто-то есть?
– Мой приятель, – небрежно отмахнулся Конан. – Можешь его не бояться – он гном.
– Я не боюсь каких-то там гномов, – заявила девушка, – просто я не уверена в том, что ему следует слушать мой рассказ.
– Не обращай внимания. Он будет со мной, что бы ни случилось – и что бы ты ни сказала, – твердо ответил Конан. – Он должен знать ю, что знаю я, вот и все.
Гаусина некоторое время молчала, как бы свыкаясь с услышанным, а затем продолжила:
– Если твой друг шепнул тебе об атлантах, то он прав. После гибели Атлантиды кое-кто уцелел. Эта кровь, сильно разбавленная кровью обычных людей, передалась моей матери почти в полной мере. Она даже внешне похожа на былых атлантов. Она… – Гаусина судорожно сглотнула. – Она великанша. Огромного роста. Выше тебя.
Конан напрягся. По собственному опыту он знал, что женщины-монстры бывают гораздо более опасными соперниками, нежели мужчины. Действия женщины труднее предсказать.
– Продолжай, Гаусина, – попросил он. – Если ты не затеваешь зла, тебе нечего скрывать и бояться.
– Я никого не боюсь, – отозвалась девушка спокойно. – Итак, моя мать построила себе дом на берегу озера, посреди болот, и стала там жить. Она рожала сыновей от разных отцов, но в конце концов захотела иметь дочь. Она знала, что существо одного с нею пола может родиться только от постоянного мужа. Но никто из мужчин не соглашался уйти жить в ее дом на болоте. Многие боялись ее роста, ее властного характера, но еще больше люди опасались того места, которое она для себя облюбовала.