— Мой мальчик, где ты так долго пропадал? — закричала она. — Я уже целый час не нахожу себе места, разыскивая тебя. Мне сказали, что ты был здесь, потом внезапно исчез, но никто не видел, как ты выходил отсюда. Когда я убедилась, что тебя нигде нет, я чуть не потеряла рассудок.
Тревога матери передалась сыну, он не смог удержаться и дал волю слезам. Но потом взял себя в руки и произнес спокойным тоном:
— Матушка, что тебя так напугало? Слава богу, я жив и здоров. Я лишь отлучился ненадолго, мне надо было побеседовать наедине с главным прорицателем. Ну, из-за чего ты так тревожишься?
Зубейда крепко сжала руку сына и повела его в комнату. Сельман вышел следом за ними, и слуги затворили двери.
— Я пришла по важному делу, — взволнованно заговорила Зубейда. — Ты ведь знаешь, что я денно и нощно думаю о твоем благополучии, а сердце мое чует опасность, которая нам угрожает со стороны этого хорасанца Бехзада. Мои люди неотступно выслеживали его, и вот теперь мне доподлинно известно, что он в Багдаде, хотя сейчас еще я не знаю, где именно он скрывается. А пока, ожидая о нем новых известий, я не сплю по ночам — меня мучают кошмары. Я никому не рассказываю о них, стараюсь отвлечься. Но видит всевышний, как я устала бояться этого человека! Мне кажется, что если нам удастся его схватить, это будет равноценно разгрому доброй половины вражеского войска. Ведь с тех пор как он появился в Багдаде, наша власть слабеет день ото дня, а мощь войска Тахира растет. Бехзад явился в столицу облеченный высокими полномочиями, он имеет большое влияние на знатных багдадцев. Я уже говорила тебе, что он главарь заговорщиков, в число которых входят богатейшие купцы и именитые горожане.
Зубейда уселась на подушку. Аль-Амин опустился рядом с матерью и предложил прорицателю, который был свидетелем этого разговора, занять место напротив них.
— Где же может быть сейчас этот Бехзад? — обратился аль-Амин к матери.
— Я не знаю… Впрочем, стоит послать за этой девчонкой, пусть явится сюда. Постараемся дознаться, где скрывается ее любовник. Тогда он — в наших руках!
Аль-Амин посмотрел на прорицателя, словно прося у него совета. Тот в сомнении покачал головой, как будто говоря: «Возможно, твоя матушка и права, кто знает?»
— Зачем нам эта девушка, — возразил аль-Амин, — когда с нами главный прорицатель?
Зубейда приподнялась с подушек и спросила:
— Скажи, сумеешь ли ты помочь нам разыскать этого хорасанца?
Прорицатель достал книгу, уткнулся в нее, что-то бормоча, затем положил в рот кусочек благовонной смолы, пожевал ее и изрек:
— Он в Багдаде, моя госпожа!
— А не скажешь ли, где именно?
— Мне он видится между двух вод, но не в реке. Чтобы установить точнее его местопребывание, мне понадобится порядочно времени. К тому же, воздух вокруг не должен быть загрязнен дымом пожарищ. А что касается этой девушки, то она слыхом не слыхала о Бехзаде. Да и откуда ей что-нибудь знать, если она заточена во дворце эмира верующих и ей запрещено видеться с кем бы то ни было?
Подумав некоторое время, Зубейда произнесла:
— Мне известно, что Ибн аль-Фадль влюблен в эту девушку. Если бы его отец не сбежал, я бы выдала ее замуж насильно.
Она немного помолчала и добавила:
— Аль-Фадль изменил нам при первом же удобном случае. Он — причина всех наших несчастий. Это он подговорил Мухаммеда низложить своего брата и направить против него войско. Да падет на его голову кара господня!..
От предчувствия неминуемой опасности, грозящей ее сыну, у Зубейды перехватило дыхание, но она взяла себя в руки и сказала твердо:
— И все же я считаю, что господь на нашей стороне!
Аль-Амин видел, что его мать преуменьшает грозящую опасность, и в душе возблагодарил за это всевышнего. Лицо халифа обрело напускное спокойствие, на нем появилось подобие улыбки:
— Не надо слать проклятий ни на чью голову, и так каждый изменник получит по заслугам. Матушка, ступай к себе во дворец и помолись за нашу победу. Пусть тебя не страшит то, что город окружен полчищами врагов. Все равно мы с божьей помощью победим! Тем более что нас защищает аль-Хариш со своим войском.
Зубейда поняла, что ее разговор с сыном окончен и что ей следует уйти, но какая-то таинственная сила удерживала ее. Мать всем сердцем тянулась к сыну, словно старалась уберечь его от неотвратимой беды. Зубейде хотелось остаться рядом с ним, но она не смела ему перечить. Она еще некоторое время стояла в нерешительности, делая вид, что поправляет головную повязку и покрывало, а затем порывисто нагнулась к аль-Амину и нежно прижалась губами к его лбу. Аль-Амин почувствовал на своем лице теплоту ее слез. Он крепко обнял мать и поцеловал ее. Сильное волнение стеснило ему грудь, он боялся расплакаться. В это время Зубейда быстрыми шагами направилась к дверям. С тяжелым предчувствием уселась она в паланкин и отбыла в свой дворец.