Бехзаду стало ясно, что Сельман придерживается иного мнения, и спросил:
— Что означает твоя улыбка? Ты полагаешь, мы можем нарушить обещание, которое дали?
— А ты хочешь, чтобы этот человек остался жив? Если он встретится со своим братом, они помирятся, и все наши усилия пойдут прахом. Зачем же ты вез с собой из Хорасана этот кинжал? Не ты ли мне говорил, что дал обет отомстить за Абу Муслима и Джафара? Как можно не отплатить за их гибель сейчас, когда представляется такой удобный случай? Ведь этот человек в наших руках, и если мы убьем его, то тем самым достойно завершим начатое. Неужели мы позволим ему уйти от возмездия?
— Ты сам знаешь, что нет человека, который бы сильнее меня ненавидел Аббасидов! — воскликнул Бехзад. — Я посвятил свою жизнь борьбе против них и хвала нашему господу, мои усилия увенчались успехом. Кто сильнее меня желает халифу смерти, жаждет собственной рукой нанести удар этим кинжалом, чтобы присоединить его голову к тем двум, которые я оставил в Мерве? Да, я хочу убить его, но в честном бою, когда он будет с мечом в руках готов к поединку, а не сейчас, когда он безоружен и молит о пощаде. Как можем мы нарушить обещание, если сами мстим роду Аббасидов за вероломство и предательство? Изменник всегда поплатится за свою измену!
В глазах Бехзада пылало возмущение. Это смутило Сельмана, который впервые в жизни видел подобное благородство. Он не придавал особого значения ни своим, ни чужим обещаниям, потому что был человеком коварным и вероломным, стремящимся любым способом достичь цели. Сельман никогда не смущался в выборе средств — будь то ложь, коварство или измена. Совесть и чувство долга у него отсутствовали. Именно поэтому визирь аль-Мамуна поручил Сельману дело, требующее необычайной хитрости и изворотливости. Бехзад же, напротив, являл собою пример благородного воителя, каждый шаг которого был отмечен храбростью, правдивостью и величием души.
Сельман не удивился словам Бехзада, только в душе пожалел, что обнаружил перед господином свои потаенные мысли. Но он постарался сделать вид, что во всем с ним согласен.
— Ты прав, — сказал он. — Да будет благословенна мать, родившая тебя!
Затем он заявил, что очень устал и желает отдохнуть. Бехзад тоже лег и сразу же забылся тревожным сном.
Посредине ночи в комнате раздался странный шорох. Бехзад тотчас проснулся и открыл глаза. У его постели стоял человек, лицо которого было трудно распознать. Нисколько не испугавшись, Бехзад приподнялся с постели и спросил:
— Кто ты?
От неожиданности неизвестный выронил из рук какой-то предмет. Присмотревшись внимательнее, Бехзад узнал свой кинжал, а в человеке — Сельмана.
— Что ты здесь делаешь? — удивился он.
— Ничего. Все уже кончено. Вот твой кинжал — возьми его!
Бехзад протянул руку к кинжалу и заметил на нем следы крови.
— Что ты наделал?! Ты убил аль-Амина?
— Да, он убит и воскресить его невозможно. А ты хотел, чтобы он продолжал стоять на нашем пути? Теперь он умер и мы можем быть спокойны.
— Ты убил его моим кинжалом! О горе тебе! — воскликнул Бехзад.
— Ты же сам говорил, что твой кинжал предназначен для этой цели, — возразил Сельман. — Я принял грех на себя, а тебе оставил твое достоинство, честность, благородство и уважение в глазах людей. Вы все желаете обрести власть, ничем не запятнав себя, и в то же время я не знаю ни одного властелина, который бы не прибегал к коварству. Даже Абу Муслим Хорасанский! Если бы он не отрекся от клятвы, то не одержал бы победы. И аль-Мансур, не предав Абу Муслима, не смог бы укрепить халифат. И Харун ар-Рашид убил Джафара, а не то над его государством нависла бы смертельная угроза. Стоит обратиться к истории ислама, сразу вспоминаются Али[70] и его сыновья. Так вот, они потерпели неудачу лишь потому, что всегда придерживались истины и верности долгу и чуждались предательства и хитрости. Скажи-ка, если б Муавия[71] не изворачивался и не хитрил, разве создал бы он государство и стал бы его властелином? А потомки Али наследовали от своего предка приверженность к честности и справедливости, и их постигла та же участь, что и Али. Да, сегодня свершилось преступление, но твои руки чисты, я беру всю тяжесть содеянного на одного себя!
Бехзад был поражен доводами Сельмана, однако он не сдался:
70
Али, четвертый из праведных арабских халифов, правил в 656–661 гг. Али был родственником и ближайшим сподвижником пророка Мухаммеда. В борьбе с Муавией, основателем династии Омейядов, Али погиб. Старший сын Али, Хасан, отказался от своих прав на халифат. Второй сын Али, Хусейн, после смерти Муавии продолжал борьбу и погиб в Кербеле. Хусейн был признан оппозиционно настроенными шиитами мучеником, а город Кербела превратился в одну из главных шиитских святынь.