Вот почему аль-Амин, этот человек, погрязший в распутстве и беспробудном пьянстве, понимавший, что он, несмотря на бесчисленные увещевания со всех сторон, продолжает грешить, попирая законы шариата[55] и общественное мнение, — этот самый человек устыдился юной девушки, зная чистоту ее сердца и непорочность души, и в нем проснулось желание сохранить свое достоинство.
После того как аль-Амину сообщили, что дочь его брата просит принять ее, он долго колебался, прежде чем что-нибудь ответить. Он стеснялся встретить племянницу в обществе своих сотрапезников, но принимать ее в другом месте он, повелитель тысяч рабов, обладатель высшей власти, халиф, считал унизительным. Отказать он ей не мог, сейчас ему было не под силу придумать подходящий предлог.
— Пусть войдет дочь моего брата, — наконец решился ответить аль-Амин на просьбу Зейнаб.
Глава 48. Беседа с Зейнаб
Аль-Амин поставил на стол недопитый кубок и постарался принять самый благопристойный вид, какой только может быть у человека, сидящего в столь веселом обществе. Он сделал жест рукой в сторону евнухов и рабынь, и они тотчас исчезли. Заметив это, сотрапезники отпрянули от стола, шумная беседа внезапно оборвалась. Все притихли, боясь шелохнуться. На лицах появилось выражение учтивой скромности.
И вот в залу вошла Зейнаб. На ней было шелковое покрывало, плотно облегавшее стан, и платок с золотой каймой, который прикрывал большую часть лица. Ее живой взгляд выражал неподдельную искренность и чистоту ее души.
Детская невинность сразу привораживает людей своей чистотой, но присмотритесь к ней внимательнее, и вы поймете, что она может стать не только предметом почитания, но и живым назиданием. Моралисты же делают из этого вывод о том, что люди по своей природе привержены к добру, но пагубные влияния и мирские соблазны ожесточают их и толкают на всяческие злодеяния. Человек творит зло, чтобы защитить себя и свою собственность, и если внешне он недоброжелателен, то, заглянув поглубже в его душу, видишь, что это не что иное, как боязнь потерять свою независимость.
Дети — образец человеческой наивности и простодушия, им незнаком обман, неизвестна лесть и неведома ложь. Они говорят то, что думают, не скрывая своих мнений. Такой была и Зейнаб, воспитанница Дананир. Для своих лет она была хорошо начитанной, образованной девочкой. Она привыкла, что к ее мнению прислушиваются, несмотря на ее юный возраст. Когда солдаты уводили Маймуну, Зейнаб разрыдалась, потому что никто не обращал внимания на ее просьбы оставить ее гостью во дворце. Тогда она побежала за солдатами и вот теперь стояла перед своим дядей, плача от оскорбления и обиды.
Когда аль-Амин увидел Зейнаб, то, не в силах удержать радостной улыбки, поднялся со своего ложа, чтобы приветствовать племянницу. Сотрапезники халифа, все как один, встали из-за стола и почтительно склонили головы. Видя, что их присутствие здесь долее нежелательно, они, бросив на столе кувшины и недопитые чаши с вином, цветы и ветки базилика, поспешили оставить халифа наедине с племянницей. Свечи, горевшие по обеим сторонам залы, как бы подчеркивали царивший вокруг беспорядок — опрокинутые чаши, валявшиеся где попало недоеденные фрукты, измятые лепестки цветов. И чего не дал бы аль-Амин, только чтобы свечи эти потухли разом и скрыли свидетельства его позора.