На тридцатый день мне позвонили утром. Накануне я поздно лёг, потому что внезапно решил переделать все дела по дому, от чего устал и пол ночи смотрел «Спрут». Я люблю фильмы на такую тематику, но «Спрут» всегда считал весьма сомнительным удовольствием. Прокрастинация победила, и я погрузился в историю сицилийской наркомафии. Исходя из этого, можно предположить, что проснулся я от звонка не сразу и в весьма растрёпанных мыслях. Я даже решил, что меня зовут в больницу, но голос в трубке был немного из другого мира. Звонила Катерина. Сначала я её выслушал и со всем согласился, а осмыслил услышанное уже позже, при распитии утреннего кофе. Если кратко, то она мне рассказала, что пропало всё семейство Росси, включая их бабушку, её сестру и какую-то там дальнюю родню, проживающую за океаном, до которых тоже попытались дозвониться. Остался только Лоренцо, и он отказывался говорить с кем-либо, кроме меня, ссылаясь на то, что полиция его пугает. Сама Катерина плохо «говорила язык», чтоб детально расспрашивать. Мне так не казалось, но я не стал упрекать её в трусости, ибо болезнь и правда была достаточно жёсткой, и отправился в дом Росси. Звучало всё странно и даже жутко. Будто весь клан сошёлся в каком-то сговоре и просто бросил Лоренцо на произвол судьбы. Кстати, в разговоре Катерина сообщила мне, что мальчик всё ещё здоров, хотя и контактировал с заражённым отцом и не особенно отличался любовью к мытью рук.
До поместья Росси я добрался довольно-таки быстро. Такси работали исправно, хоть и дорого, а дороги были пусты из-за карантинных норм и страха людей. Разумеется, все поголовно не сидели по норам, но шансов увидеть пробку не было никаких. Мы задержались лишь раз, когда бродячая собака вышла на дорогу и уставилась на нас, не реагируя на сигналы. Таксисту пришлось аккуратно её объезжать, а она так в итоге и смотрела нам в след, дополняя картину общего тлена своим отстранённым взором. Перекатывающийся мусор, стайки листьев в воздухе, социальные листовки на стенах, кричащие, что все умрут, и эта собака. В остальном… В остальном, доехали без происшествий.
Я расплатился с таксистом, и пошёл по тропинке ко входу в поместье, потому что для въезда на территорию нужно было связываться с охраной, чтоб они открыли ворота, и мне не хотелось этим всем заниматься. Кто же знал, что охраны не будет на месте, а все ворота будут открыты едва ли не настежь. Главный вход, ради приличия, был подпёрт камнем, камера была отключена, в домике охраны было пусто и не горел свет. Собака охраны, надо сказать, никуда не делась. Она сидела, с понурым видом на крыльце домика, не привязанная, но никак на меня не реагировала. Я пошёл через большой двор, разглядывая кусты и цветочные насаждения, и оно всё было ухоженным, но вот нигде не было того, кто занимался уходом. Ни единого садовника, дворника, или ещё кого-то. Тогда я решил, что иду в пустой дом, и все куда-то подевались, но я ошибся.
Катерина всё ещё ждала меня в холле. Она сидела на кресле, нервно хлопая себя ладоням по коленкам сдвинутых ног. На ней всё ещё была пижама, а на полу стоял замерзающий кофе в огромной кружке. Увидя меня, она очень обрадовалась. Как выяснилось, пропажу она обнаружила ночью, после чего подключила охрану к выяснению обстоятельств. Просмотр камер ничего не дал, ведь в спальнях съёмка не велась, а Росси просто не вышли оттуда в определённый момент. Одевшись в респираторы и плащи, прислуга пошла проверять, как там поживает работодатель, но не обнаружила никого. Охрана пересмотрела всё, что смогла, но Росси не вылезали через окна и не были нигде замечены после захода в спальни. Кто-то из поваров уже решил вызывать полицию, но это так и не случилось, ведь один из охранников начал разводить панику, что это всё какое-то проклятие, и что орудовали демоны, пришельцы и масоны. Он был столь убедительным, что персонал ломанулся по домам в ночь, оставив Катерину одну. Она жила в поместье последнее время. Девушка не знала, как ей поступить и просто дождалась более приемлемого времени, начав обзванивать всех, кого только нашла в телефонном справочнике Росси. Так она обнаружила ещё больше пропаж, затем вызывала полицию, а затем позвонила мне. Периодически она всё же пыталась расспрашивать Лоренцо, но результатов это не принесло, и она сорвалась и накричала на ребёнка, после чего он перестал с ней контактировать, хоть ни слова и не понял. Катерина всегда ругалась на родном языке, как она сообщила. Я облачился в защитную одежду, которой было ещё очень много в запасах, и отправился наверх, где в подобных скафандрах сидела парочка полицейских. Оказывается, с ними был ещё психолог, но он спустился вниз, на кухню, где Катрина соорудила завтрак для стражей порядка. Так как я был доктором, то особых проблем попасть к ребёнку у меня не возникло. Да и ситуация в частностях и в целом была не та, чтоб можно было сильно выбирать. Полицейские вообще предпочли бы убраться от дома, где, вероятно, все поверхности, могли были быть заражены. Хотя, Катерина, разумеется, клятвенно заверяла, что протирает всё так, что уже и мухи в дом не залетают. Это и правда было так. Как только я перешагнул порог, то в нос ударил мощных запах хлора, спирта, и, Бог знает, чего ещё. Катерина старалась.