Отдышавшись и придя в себя после прочитанного, я попытался достучаться до Василича, который мне, разумеется, не открыл, хотя что-то кричал из недр квартиры. В итоге, я побежал вниз к Анне. Она была дома, увидела меня и первым делом сообщила, что за ту ночь погибло трое. Я показал ей тетрадь и без приглашения вошёл в квартиру. Мы сели за её круглый стол, она изучила дневник от корки до корки и подняла на меня мертвенно-бледное лицо.
– Ну, и что думаешь?
– У меня есть непонимание. Смотрите.
Я открыл ей дневник на той записи, которая меня зацепила.
– Видите, вот здесь.
– Теперь непонимание у меня.
– Она пишет, что живёт над Артёмом Васильевичем.
– И что?
– В доме пять этажей.
– Там раньше были техниче… – она посмотрела на меня с ещё большим ужасом, – Ты хочешь сказать, что она ещё там?
Я пожал плечами, развёл руками и прибег к максимальной мимике, показывающей, что я не разбираюсь во внутренних делах этого дома, которые произошли давным-давно. Анна Фёдоровна же, помедлив секунду, начала куда-то усиленно звонить, затем убежала, бросив меня в своей квартире, а вернулась уже с участковым. Следом прибыло больше людей в форме, и они долго что-то обсуждали. Даже вытащили Василича из его квартиры, что-то у него выпытывая. Затем появилась стремянка, лом, и несколько мужчин в форме более строительного характера. Они начали вскрывать потолок над площадкой пятого этажа, и, о ужас, там обнаружился квадратный проход, куда, видимо, раньше вели вполне обычные ступеньки. А чуть позже на свет была извлечена маленькая иссохшая мумия.
Я буду утверждать всю свою жизнь – я видел у неё лишние пальцы и какие-то странные детали на черепе, которых не должно было быть. Она пыталась спастись при помощи людей, но натолкнулась на, скорее всего, трусость. Она нашла для себя другой выход – тех, кто грелся у костра в чёрном городе. Теперь я знаю их имена, как называется тот город, но я бы дорого дал, чтоб больше его не видеть. Моя душа или мой разум – я не знаю – теперь каждую ночь греет изменившиеся руки у костра, слушая ужасающие литании под светом абсолютного зла. А тело моё оказалось там, где оказалось, потому что… Потому что сомнительные травяные смеси – это не очень хорошо. Потому что финал истории как-то отразился на мне. Потому что однажды ночью, когда я по счастливой случайности был не дома, пропали буквально все люди и животные из моего подъезда, дабы больше никогда не найтись ни в каком виде (тогда же исчез и дневник). Или почему-то ещё? На этот вопрос у меня нет ответа. Как и нет ответа у полиции, что стало причиной смерти нескольких человек в родном посёлке Марии К., чьи тела были найдены полностью высушенными.
Цветы
В тот день, когда всё произошло, бар уже закрывался. В своё время, когда именно я мешал в нём коктейли и наливал воду жизни, работа бы продолжалась до упаду, пока голуби не начнут отключаться на лету от алкогольных паров, идущих с вытяжки, и падать на крыши припаркованных доджей. Но теперь здесь новое руководство, новое название, новый бармен, а я зарабатываю себе на страховку и гамбургер, как могу, в сложившейся ситуации. Нет-нет, меня не сократила злая корпорация. Мои глаза оказались наибольшим злом, вынудив меня мыть полы и протирать стойку, да и то не без помощи очков. Через стекляшки в оправе я наблюдал, как расширилось помещение, как сменилась публика, как появились танцовщицы. Лица этой публики и этих танцовщиц были для меня одинаковы, по причине размытия, так что в них я видел одного весёлого выпивоху во множестве исполнений, да одну смазливую девчонку в виниле, которая крутится возле шеста, столь же размноженную на 3D-копире.
В тот день, когда всё произошло, я уже почти закончил уборку, оставив напоследок самое сладкое – загаженный по самые уши туалет. Возможно, не забудь я запереть тогда дверь, то не случилась бы в моей жизни та странная и пугающая ночь. Конечно же, такой опыт я могу назвать неповторимым, непередаваемым и особенным, но я всё же надеюсь, что мой склероз поможет его забыть. Как я забыл запереть дверь. Я уже шёл к туалетам, как вдруг раздался скрип изношенных петель – а я давно говорил, что их нужно поменять – и в бар кто-то вошёл.
– Мистер Свенсон, – начал я, решив, что владелец пришёл под ночь, как он иногда делает, что проверить свою вотчину, – Не пните ведро, оно где-то там, возле входа.