Тереза любила всех своих детей и многое им прощала, но похоже, что Джима-Винченцо никто и не пробовал искать, чтобы вернуть домой. Ему шёл семнадцатый год — вполне взрослый парень, способный позаботиться о себе. К тому же в 1908 году в семье Капоне снова появилось пополнение: родился Амадо. Скорее всего, родители планировали назвать сына Амадео (Amadeo), но в свидетельство о рождении его имя записали с ошибкой — Amadoe, и мальчик так и носил его до совершеннолетия, пока не сменил на Мэтью. Два года спустя на свет появилась долгожданная Эрминия, но умерла в младенчестве. Наконец, в 1912 году родилась Мафальда: ей дали имя в честь итальянской принцессы Мафальды Савойской (1902—1944). На этом Тереза сочла свою задачу выполненной. Мафальда станет гордиться своим королевским именем и сердиться, если её будут называть Маффи.
Отныне старшим сыном в семье был Ральф. Он бросил школу и поступил работать в типографию разнорабочим. Фрэнк тоже решил, что полученного образования ему достаточно. Отец купил ему ящик со щётками и ваксой и отправил на улицу — зарабатывать чисткой обуви; красавчик Фрэнк продал этот ящик другому мальчику с большой наценкой и после удачной сделки отправился в игорный дом. На выигрыш он приобрёл себе модную одежду ярких расцветок. Габриэле махнул на старших детей рукой; теперь вся его надежда была на Альфонсо.
Аль схватывал всё на лету и хорошо учился — на «четвёрки» (если удостаивал школу своим посещением). Он бегло говорил по-английски и ловко управлялся с цифрами. Но основное своё «образование» он получал на улице — в школе жизни. К двенадцати годам он так вымахал, что выглядел на все шестнадцать. (Вопреки тому, что написано в докладе Бюро иммиграции, старшие мальчики Капоне были рослыми — около 1 метра 85 сантиметров). Крупный, мускулистый, подвижный, он мог бы стать профессиональным боксёром или танцором, если бы не задиристый и вспыльчивый характер. Глядя на обаятельную улыбку на круглом лице и слыша мягкий и негромкий голос, было трудно поверить, что у Аля быстро менялось настроение и он в одну секунду переходил от дружбы к драке. Говорили, что десяти лет от роду Аль любил слоняться у верфей и задирать моряков, направлявшихся в бары и бордели. Тут уже начинаются легенды: то он дрался на кулачках с матросами вдвое старше себя и побеждал, то вместе с компанией такого же хулиганья швырял в них камнями и бутылками, а потом бросался наутёк, так что ни разъярённым матросам, ни полицейским никогда не удавалось его поймать. Вскоре он окончательно бросил школу.
Аль Капоне сам заявил как минимум однажды, что ушёл из школы после шестого класса, когда ему было четырнадцать. По некоторым сведениям, он даже не доучился до конца учебного года: ушёл, хлопнув дверью, когда учительница решила его наказать за драку в классе (кто-то украл завтрак Аля, и тот потребовал его вернуть). По одной из версий, молодая учительница велела ему встать в угол в раздевалке — такого унижения «парень с Нейви-стрит» вынести не мог, по другой — пожилой учитель неосторожно встал между Алем и мальчиком, укравшим его завтрак, и удары достались ему. Вызов к директору оказался последней каплей. И только Дейдре Мария Капоне утверждает, что Аль всё же получил среднее образование, окончив старшую школу.
С 1910 года в США начали открывать больше школ старшей ступени. Свидетельство об окончании старшей школы становилось необходимым условием для получения работы во многих отраслях, поэтому в неё поступали уже не с прицелом на колледж, как раньше, а «для жизни». В старших классах можно было оставаться на второй год. И всё же для Капоне, обременённых малыми детьми, обучение сына в старшей школе было непозволительной роскошью. По разным свидетельствам, Аль помогал семье, зарабатывая всеми возможными способами: стоял за прилавком в магазине сладостей, расставлял кегли в боулинге.
Отец, прекрасно знавший о потасовках, мелких кражах и о тире в подвале клуба «Адонис», где Аль впервые взял в руки оружие, всеми силами старался направить сына на честный пусть. Попытка номер два: Габриэле выдал ему ящик с ваксой и щётками и отправил на перекрёсток Юнион-стрит и Коламбия-стрит, велев устроиться под часами, на самом бойком месте. Разве мог он предположить, что с этого поста наблюдательный Аль приметит людей дона Батиста Бальзамо — «мэра» Юнион-стрит, «крёстного отца» Бруклина? Они обходили многочисленные лавки и магазинчики, собирая дань с их владельцев — плату за спокойную жизнь. Зачем чистить ботинки, когда можно обложить данью других чистильщиков? Увидев, какие деньги Аль зарабатывает под часами, на Коламбия-стрит стали подтягиваться другие мальчишки, создавая конкуренцию. Но Аль сумел сохранить свой заработок, став рэкетиром. Беря пример с брата Фрэнка, он уже знал, что грязную работу никогда не надо делать самому, желающие — постарше, но поглупее — найдутся всегда. Поэтому «точки» обходил не он, а два его кузена, Чарли Фискетти и Сильвестр Аголья, с двумя своими друзьями — Джимми де Амато и Тони Скрапизетти. Потом к ним примкнули и другие охотники до лёгких денег. Свою банду они назвали «Саут Бруклин риппере» — «Потрошители из Южного Бруклина». Правда, просуществовала она недолго: ребята дона Бальзамо попросту вышибли их со своей улицы пинком под зад, — но на всякий случай запомнили смышлёного и дерзкого парня, быстро усвоившего их приёмы.