Судья (адвокату): Адвокатура, коротко.
Адвокат (откашлявшись и покопавшись в своих бумагах): Мы удивлены тем, что генеральная прокуратура представила нас сегодня в качестве обвиняемых. Мы утверждаем, господин судья, что существование преступности побудило мир еще с древнейших, варварских времен устанавливать законы с целью…
Судья (презрительно): Короче, господин адвокат, говори по существу.
Адвокат: …известно, господин судья, что общество состоит из разных слоев и поддержание в нем порядка требует…
Судья (раздраженно): Короче, бей!{61}
Адвокат: Это необходимо сказать.
Судья (теряя терпение): Нет никакой необходимости.
Адвокат (растерянно): Генеральная прокуратура заявляет (цитирует слова следователя), а мы, если нам позволено возразить…
Судья (гневно): Хватит, бей, переходи к существу дела.
Адвокат (заикаясь): Уважаемый суд, обвиняемый, стоящий сейчас перед вами, великий человек, знатный эмир из прошлого века, его история напечатана в газетах, в нескольких номерах газеты «Мисбах аш-Шарк»{62} — почитайте их. Когда он шел по улице, к нему привязался погонщик осла и вывел его из терпения. Людям хорошо известна наглость и безотвязность этих погонщиков, как и всего их необразованного сословия…
Судья (еле сдерживаясь): Я сказал, короче, бей!
Адвокат (обливаясь потом): …когда обвиняемый пришел в участок, ему стало плохо, он потерял сознание и упал на солдата, подметавшего пол — солдат не был одет в форму. Справедливость требует, чтобы суд отклонил иск полиции и снял с обвиняемого все обвинения, потому как он человек не нашего века. В его время существовали совершенно иные порядки, и с нашими законами он не знаком. Господину судье лучше известно положение дел и если…
Судья (стукнув кулаком по столу): Ты достаточно просветил суд, бей, не нужно никаких слов, излагай свои требования.
Адвокат (негодуя в душе): Наши требования таковы: «Главное требование: принятие решения о невиновности подсудимого. Если же суд его отвергнет, то мы настаиваем на смягчении приговора в соответствии со статьей 532 уголовного кодекса».
Говорил Иса ибн Хишам: После этого судья зачитал решение суда. Пашу приговорили к полутора годам тюрьмы — на основании двух упомянутых статей уголовного кодекса, и к уплате штрафа в пять кыршей и судебных расходов — на основании также упомянутой статьи закона о правонарушениях. Земля подо мной закачалась, в глазах потемнело, я был ошарашен и, как и мой друг, чуть было не лишился чувств, если бы не адвокат. Он твердо заверил нас, что добьется оправдания в кассационном суде, где заседают порядочные люди. Но вместе с тем нам следует подать жалобу и в «ревизионный комитет», чтобы он проследил за прохождением дела в кассационном суде. Потом адвокат сказал мне: «Да будет тебе известно, что причина спешки судьи, постоянно прерывавшего меня и не дававшего мне говорить, та, что он приглашен на трапезу к одному своему другу ровно в полдень. А у него в повестке дня тридцать дел, и он хотел решить их все до этого часа».
Мы последовали совету адвоката и подали заявление в «ревизионный комитет». А когда попросили его сопровождать нас для выяснения того, что сделано по нашей жалобе, он уклонился, сказав, что хотел бы этим заняться, но боится, что прознает судья, обидится и постарается ему со временем отомстить. Адвокат никогда не должен портить отношений с судьей, тем более его гневить. Я принял это извинение и предложил паше нам самим выяснить дело. Но паша отказался, как и адвокат, и объяснил свой отказ в следующих словах.
Паша: Хватит с меня мучений и унижений. Слишком много обрушилось на меня ударов судьбы и лишений, видно так судил мне Отец Небесный. Я слишком себя уважаю и не желаю переносить унижения с двух сторон сразу: как злобный, несправедливый притеснитель и как несчастный, покорный проситель. Убирайся от меня, не помощник ты в беде и не советчик в нужде. Правду сказал сын Йакуба{63}: «Господи мой! Темница мне милее того, к чему меня призывают»{64}. Клянусь Аллахом, если бы не боязнь адского пламени, я покончил бы с собой, и лучше бы заключение мне заменили казнью, тогда я избавился бы от всех невзгод и напастей разом. Я прожил жизнь, не зная, что знатных людей и эмиров станут наказывать тюрьмой. В наше время в нее кидали подлых людишек, чернь. У эмиров было хотя бы то преимущество, что им рубили головы. Мы считали более достойным умереть, чем гнить в темнице.