Но тело прыгать, видимо, не собиралось. Правая рука вдруг потянулась к левой, в ее ладони что-то блеснуло, отражая лунный свет.
Нож для заточки пера. Она все еще крепко держала его в кулаке.
Острое лезвие коснулось кожи на левом запястье. Эри в панике заметалась по уголкам разума, но помешать не могла — быстрый разрез, и из раны выступили кровяные капли. Которые тут же сгорели без следа.
Эри спустила ноги с подоконника и прыгнула.
«Ну вот и все», — промелькнуло в голове.
Но удара не последовало. Она легко спланировала на землю, словно перышко. Это что за чудеса? Что за…
Магия. Ну конечно — она опять колдовала!
Улыбчивый парень терпеливо ждал у фонтана. Кивнув ей в знак приветствия, он развернулся и пошел по тропинке прочь из сада. Эри направилась за ним.
Они шли вдоль кустов, деревьев и цветочных клумб. Ее спутник молчал и вовсе, казалось, не обращал на нее внимания.
Рука болела. Рана вышла неглубокая, но все равно ощутимая. Эри тянуло расплакаться, но глаза ее тоже не слушались.
Не спеша, они вышли из сада и остановились у забора. Парень коротко взглянул на Эри и вдруг прошел на ту сторону прямо через прутья, словно бестелесный призрак.
«Неужели я тоже так смогу?»
Но нет — эрино тело поступило проще. Согнув колени, оно резко вытолкнуло себя вверх и одним нереальным прыжком перемахнуло через острые пики забора, приземлившись так же плавно, как и после падения из окна.
А улыбчивый, ни на мгновнение не переставая ухмыляться (да, теперь его гримаса скорее походила на мерзкую ухмылку), зашагал дальше, сквозь ветки кустов. Он не раздвинал их руками, а попросту проходил их насквозь.
«Может, он реально призрак? Меня проклял призрак?»
Чушь. Это сон. Что бы ни случилось дальше — утром она опять очнется у себя в комнате. И все расскажет Курту. А потом и Киану!
Но как же страшно!
Колючие ветки хлестали ее по щекам и голым предплечьям. Они ломились сквозь заросли как лоси. Ночной холод пробирал до костей — легкое платье совсем не спасало. Эри перепрыгивала через камни, переступала через поваленные стволы деревьев, прошагала через мелкий ручей, замочив ноги — она совсем потерялась во времени и ни за что не сказала бы, как долго они шли, как вдруг впереди забрезжила полоска слабого света.
Лес закончился. Перед Эри открылась небольшая ложбина, до краев залитая лунным светом. Через нее вилась еле заметная тропка, которая чуть впереди снова упиралась в чащу леса. И по этой тропке двигались две одинокие фигурки.
Это еще кто?
Улыбчивый мельком посмотрел на Эри и уверенно направился к путникам. Эри заспешила следом. Подобравшись ближе, она немного разглядела незнакомцев — они шли в сторону леса, их спины и головы скрывали просторные плащи с капюшонами. И гостей пока не замечали.
Один из них нес в руке фонарь, но почему-то не зажигал его. Наверное, подумала Эри, им было достаточно света луны. Но все же странно — зачем кому-то ходить ночью по лесам, да еще не зажигая фонарь?
Хотя смысл об этом рассуждать — все равно это сон.
На опушке леса пара остановилась. Они замерли бок о бок и о чем-то тихонько заговорили. Эри подошла уже совсем близко и уловила отдельные слова.
Первый, что повыше, кажется, спросил:
— Точно здесь?
Второй ответил что-то неразборчивое, но последную фразу княжна все-таки расслышала:
— Надо решать. Назад дороги не будет.
А потом все случилось слишком быстро.
Улыбчивый поравнялся с путниками, но его они не заметили, хотя он открыто стоял рядом, сложив на груди руки.
Снова блеснул перьевой нож и от души полоснул по эриному запястью. Кровь брызнула ручьем, но, как и до этого, скоро исчезла, лишь мелькнул парок в прохладном воздухе.
Человек, который говорил, что надо «что-то решать», похоже, услышал ее. Он напрягся и развернулся, но не успел.
Из ладони Эри вырвалась шипастая плеть и хлестко сбила путника с ног. Да так мощно, что он отлетел на несколько метров и глухо упал в траву. Княжна не успела рассмотреть его лицо.
Его спутник обернулся. В одной руке он сжимал потрепанную книгу, а во второй дежрал крупный полупрозрачный камень, испускающий слабое серебристое свечение. Человек вытянул вперед ладонь с камнем, словно подсвечивая себе путь. И хрипло спросил:
— Лисичка?!
Что? Он ее узнал? Но лисичкой ее назвает только…
Папа.
Человек откинул капюшон. Великий князь Уильям Форастин потрясенно смотрел на дочь, а в его глубоких серых глазах плескался страх.