— Вот для этого я и приехал, — попытался сказать как можно вкрадчивее, но получилось, пожалуй, не очень. — И чем больше я буду знать, тем больше шансов его найти.
Доуэлл отставил бутылку в сторону, потер лицо ладонями, сбив с носа очки.
— Да... да. Я же все понимаю. Просто... Дайте секундочку. Так. Хорошо. Что там было? Берн Недерсон. 47 лет. Ничем особо не занимался, у него жена все хозяйство вела. В кабаке считай что жил, пил много, мог и лицо кому набить — такой вот человек. К ночи уже ушел из кабака, его все видели. Домой не вернулся, а утром... До сих пор удивляюсь, что его так быстро нашли — он валялся на крыше дома на Приречной. Кто-то мимо шел, а по скату кровь течет. Залезли — а там он. Ну и выглядит так же. Вот. Про следы и говорить не стоит, старшина уже извелся, но толку-то. И только сейчас вы вот, наконец... Приехали.
Рэймонд Доуэлл замолчал. Очевидно, что староста хотел бы сказать ему куда больше, но сдержался — в первый же день поссориться с дознавателем, которого всем поселком так долго ждали, не самая лучшая идея. Но его можно понять, два с лишним месяца ждать помощи — это жестоко.
Хотя, с горечью подумал Флин, это еще не самый большой срок. В столице в последнее время заварилась такая каша, что полиция сбивается с ног. Кентар — огромный город даже по сравнению с Вэллсом, сотрудников постоянно не хватает, а тут еще ехать на окраину страны... Если бы не странные обстоятельства дела и не... кое что еще, то ждали бы в Глухом логе еще несколько месяцев уж точно.
Флин вызвал мыслеобраз и третьей жертвы, но скорее по привычке, чем для дела — вряд ли Доуэлл так уж хорошо все запомнил, чтобы это могло пригодиться.
Башка раскалывалась уже неимоверно, и подумалось, что идея сначала отдохнуть, а потом работать, была не такой уж и неправильной. Отдохнуть — это образно, он не устал. Но вот уединиться было бы неплохо. Ох, как неплохо.
Староста снова подал голос — он собрался и говорил спокойно:
— Я тут все записал — кто последним видел... э-э-э, жертв, с кем еще стоит поговорить. Список небольшой, но я больше не знаю, чем помочь.
— Этого пока хватит. А сами-то что думаете? Есть мысли?
Старик потрясенно вытаращил глаза.
— Да что я могу думать?! Я же не дознаватель и не даже не старшина.
— Слушайте, я все понимаю, но ведь не просто так спрашиваю. Сами же говорите — вы тут всю жизнь. И каждого тут знаете лучше, чем они сами. Никогда не поверю, что вы даже не задумались, кто бы это мог быть.
Доуэлл пожевал губу, но смолчал. Наверняка у него были подозрения, но делиться ими он, судя по всему, пока не собирался.
— Итак? — напирал Флин.
— Да какой-то псих у нас завелся! — не выдержал старик. — Я не знаю, как он это делает, но его надо достать. Хоть живым, хоть мертвым — мне уже все равно! Кхм... Так. А вам, наверное, сейчас лучше к Сайласу пойти. Это наш лекарь. Он покажет вам тело.
«О, вот это уже интересно! Неужели сообразили?»
— Тело? — сказал вслух.
— Да. Берн до сих пор у нас в холодильной. Мы не знали, когда вы приедете, но надеялись, что он... подождет, — при этих словах староста шумно сглотнул.
Вот это было весьма кстати — Флин и не надеялся, что получится осмотреть труп и уже думал выкачивать из местного лекаря подробный мыслеобраз, но так будет намного проще и точнее. Он ожидал, что сельские давно похоронили всех жертв, но жители Глухого лога оказались не так просты. Первая удача.
— Вы уж помогите, — вдруг сказал староста тихо. — Надеяться нам больше не на что. Куда им всем идти? Один раз переселялись уже... Да только мало людей осталось, кто те времена помнит. А как жить, когда каждый месяц по трупу? Наши тут уже легенд напридумывали, Зверем его кличут. Люди из дома боятся лишний раз нос высунуть!
— Это каких еще легенд?
— Ну, — Доуэлл махнул рукой в сторону окна, — У страха глаза велики, вы же знаете. Одни говорит, что это кару небесную нам Раал послал за грехи, другие... Да не важно это все.
Во взгляде старосты мелькнула неуверенность, он быстро стрельнул глазами в сторону, не решаясь смотреть на дознавателя. Так-так, это еще что? Ну что ты будешь делать — опять все вытягивать нужно!
— Сейчас все важно. Так что же они говорят?
Доуэлл замялся, вжался в старое кресло. Тяжелые капли мерно стучали в стекло, полумрак заплывал внутрь комнаты, а старик не торопился зажигать лампы. Деревья за окном качались от порывов ветра, их листья шумели в такт дождю. Где-то позади, за дверью, скрипнули половицы — дамочка из приемной наверняка подслушивала.
Атмосфера вгоняла бы в сон, если бы не напряжение, распиравшее стены кабинета.