— Каждое новое дело поначалу трудно, — ответил юноша, — но терпение и настойчивость побеждают всегда.
— Верно, ты станешь настоящим кузнецом.
Прошло еще несколько дней. Тело Алакета окрепло и, казалось, налилось новой силой. Теперь он мог с утра до вечера без отдыха дробить руду размеренными ударами молота, вызывая удивление окружающих и удовольствие Тубара, который не мог нахвалиться своим помощником.
И вот настал торжественный день. Окончен обряд жертвоприношения. Шаман стоит, обратив лицо навстречу восходящему солнцу. Алакет, Бандыр и Тубар под наблюдением старого Куипа врывают в землю у края круглой неглубокой ямы четырехугольные каменные плиты. Внутрь этого сооружения бросают деревянными лопатами дробленую руду вперемешку с древесным углем. Куип строго следит, чтоб руды и угля было не больше, не меньше, а ровно столько, сколько нужно.
Но вот каменный ящик обмазан снаружи глиной. Оставлено лишь одно отверстие для притока воздуха. Вокруг сложены сухие березовые дрова. С трепетом в сердце — еще бы: впервые разжечь топку! — Алакет подносит факел к дровам. Пламя бежит по щепкам, затем медленно переползает на дрова и вдруг с треском вспыхивает. Бандыр и Тубар веселыми глазами смотрят на юношу, но Куип прерывает их мысли:
— Ну, что стали?! Несите еще дров!
Лицо его невозмутимо, голос суров, но в глазах старика тоже прыгают радостные искорки.
Все новые и новые вязанки дров валятся к горну. От каменных плит пышет жаром. Несмотря на мороз, плавильщики обнажены до пояса и с них струями стекает пот. Но вот Куип знаком приказывает кончить плавку. Ударами тесел плавильщики пробивают отверстие в стене горна, и ярко-красная масса, дыша огнем и жаром, стекает в яму.
И вот наступил день отъезда. Первые ручьи пробивали себе дорогу в снегах. Солнце по-весеннему ласково светило с голубого неба. Возле дома Куипа собралось едва ли не все селение рода Орла. Призывно ржали оседланные кони, ревели, поднимая головы над толпой, верблюды.
У порога стояли в дорожной одежде Алакет и Мингюль.
— Алакет! — говорил старый Куип, в глазах его таилась грусть, но лицо было торжественно. — Ты стал моим сыном, а жена твоя — моей дочерью. Видят боги, мне тяжело расставаться с тобой, но не о горечи разлуки хочу я говорить сейчас. Ты будешь нашим первым вестником в безводных степях далекого юга, первым порывом ветра будущего урагана, который скоро обрушится на землю хуннов. Скоро наши воины двинутся горными тропами по твоим следам!
По толпе прокатился гул.
— Пусть счастлив будет твой путь, сын мой, — продолжал Куип, — и пусть твоим провожатым и помощником в пути будет брат твой Бандыр! Готов ли ты в дорогу, Бандыр?
— Готов, отец!
Старик положил мускулистые руки на плечи Алакету, затем Бандыру. Долго смотрел в лицо одному и другому. Внешне он был невозмутим, но глаза затянула непрошеная влага. Потом коснулся шершавой ладонью головы Мингюль и отвернулся. Жена Куипа, всхлипнув, закрыла лицо платком. Старик снова посмотрел на юношей. Глаза его были ясны, голос звучен и тверд.
— Ну, дети мои, благословляю вас на великое дело борьбы за землю Динлин!
Цепочка из трех всадников и двух верблюдов, нагруженных дорожными припасами, потянулась в горы…
Все дальше уходила она по тропе на юг. Брызги воды и талого снега летели в стороны из-под копыт. Вот маленький караван скрылся за поворотом. А люди рода Орла еще долго смотрели вслед, мысленно желая путникам счастливой дороги.
Глава XI
Алакет и Мингюль на земле кыргызов. Испытание любви и мужества
Яркие звезды усыпали черное степное небо, словно бронзовые лепестки на праздничном женском платье. Ковыль тихо шептал что-то. Время близилось к полуночи. По степи еле заметными силуэтами двигались во тьме двое всадников.
— Поверь мне, — говорил один из них на языке ухуань, но с легким акцентом, — твой народ потерпел сильное поражение. Главный удар будет нанесен отсюда. Многие твои сородичи идут сейчас под боевые значки рода Алт-бега. Путь, который я тебе подсказываю, — верный путь.
— Тяжело это, — вздохнул его спутник. — Я столько лет не видел родной земли!
— А улуса все не видать, — переменил первый тему разговора. — Уж не сбились ли мы с пути?
— Как знать… — отозвался второй. — Звезды не должны обмануть степняка… Да вон, смотри.
Теперь и первый всадник заметил вдали огонек, который то бледнел, то вспыхивал снова. Всадники двинулись вперед. Вскоре они увидели костер и войлочную палатку, которая то выступала при вспышках огня из темноты, то куталась в темное покрывало ночи.
Навстречу всадникам от костра поднялся широкоплечий мужчина в кожаном халате и испытующим взглядом окинул их. Теперь при свете костра можно было видеть, что оба путника уже не молоды. Первый одет в серый халат с нашитыми на груди защитными железными пластинками. По тонким чертам лица в нем можно было узнать динлина. Второй — широкоскулый, с рябоватым лицом, как и человек у костра, одет в кожаный халат, под которым буграми вздувались могучие мускулы. Оба вооружены луками, стрелами и короткими мечами с крестообразными рукоятями. Кроме того, к седлу коня второго путника приторочена огромная булава, состоящая из деревянной рукояти и привязанного к ней камня.
— Мир тебе, — проговорил динлин. — Обычай велит людям, встретившимся у походного костра, быть друзьями до конца привала. Мы едем к кочевьям племени тюльбари и сбились с пути. Не знаешь ли ты, далеко ли они отсюда?
Но к удивлению динлина, на лице человека у костра отразилась внезапная радость:
— Алакет, брат мой! — воскликнул он, шагнув к палатке. — Взгляни, какого гостя прислала нам степь!
В ответ на его слова на пороге палатки выросла тень.
— Мир пришедшим! — вскрикнул Алакет и шагнул навстречу гостю. — Но вдвойне счастлив человек, увидевший при свете костра старого друга!
Алакет и степняк заключили в объятия друг друга.
— Благодарение владыке неба! — воскликнул второй путник. — Великое счастье видеть ухуаньца и динлинов, встречающихся в степи как родные братья! Хунну сеют рознь между нами: продают ухуаньцев в рабство в Динлин, динлинов — в Ухуань. Каждое из племен держит в цепях врагов своих врагов. Вот ухуанец Гюйлухой. Я знаю, ему пришлось бежать из рабства, чтобы выступить против тех, кто гнетет и нашу землю!
Разговор путников затянулся до рассвета. Когда над дальними холмами заалела узкая полоска зари, спутник Гюйлухоя сказал, поднимаясь от костра:
— Только отказ от распри поможет нам одолеть врага. Но выслушайте еще один мой совет, братья динлины, — продолжал он, — ведь вы, наверное, хотели двинуться прямо в ставку правителя кыргызов — ажо? [26]Поверьте, что вам там нечего делать. Отправляйтесь лучше в ставку Алт-бега, главы племени тюльбари. Во всей земле кыргызов сейчас не найти человека более прославленного. Имейте в виду, что Алт-бег жесток и коварен, что свою славу он ставит превыше всего, но он умен и отважен, не раз ходил в победоносные набеги на хуннов, и племя тюльбари обязано ему тем, что его имя внушает надежду другу и ужас врагу. Все храбрейшие и опытнейшие воины кыргызских племен стекаются сейчас под его боевые значки. Туда лежит и ваш путь.
У южного подножия горного хребта, на берегах озера Хиргис-нур, среди сочных трав и березовых перелесков раскинулись кочевья племени тюльбари. Вокруг стойбищ, состоявших из войлочных юрт на деревянной основе, паслись многочисленные стада двугорбых верблюдов, табуны лошадей и отары овец.
В этот день в стойбище главы племени оживленно. К высокой белой юрте в центре стана беспрестанно подъезжали вооруженные воины. Спрыгивая с коней, они входили внутрь. Другие, выйдя из юрты, садились на коней и во весь опор скакали в разные стороны. Человек, вошедший в юрту, видел просторное помещение, устланное кошмами и коврами с разноцветными узорами. Недалеко от входа стояли два низеньких столика. Третий — находился в центре. За ним — устланный коврами дощатый помост, над которым висели лук, колчан со стрелами, плеть и меч в деревянных ножнах. Колчан и ножны украшены шелком, золотыми и медными бляшками. По обе стороны от помоста сидели на кошмах узкоглазые, безбородые, с висячими усами старейшины тюльбарийских родов в шерстяных и кожаных халатах. У стен юрты толпились воины, вооруженные луками, копьями и мечами. На помосте восседал худощавый, крепкого сложения человек лет сорока, в шелковой рубахе со стоячим воротником, с вышивкой. Черные штаны заправлены в мягкие сапоги без каблуков. На голове красная повязка. В левом ухе покачивалась золотая серьга. Вытянутое лицо и высокий лоб придавали голове форму огурца. Черные усы свисали по сторонам тонкого бледного рта. Раскосые зеленоватые глаза не мигая смотрели в одну точку. Мало кто выдерживал их холодный и жесткий взгляд. Это был Алт-бег, повелитель племени тюльбари, гроза и слава степей.