"Приди, аль-Махди, помазанник и ожидаемый. Избавь нас от притворщиков и спаси нас от неверных. О, Али и Исмаил, святые мученики, заступитесь за нас!"
Послушники копировали его жесты и повторяли за ним слова. Затем внезапно наступила темнота. С соседних крыш до них донеслись ровные, протяжные голоса других верующих. Ибн Тахир почувствовал странное, тревожное волнение. Словно все, что он испытывал в этот момент, было не реальностью, а скорее плодом какого-то удивительно яркого сна. А тут еще открытое обращение к Али и Исмаилу - то, что правоверные за пределами Аламута могли делать только за надежно запертыми дверями. Он был озадачен и сбит с толку.
Они поднялись, вернулись в свои спальные комнаты и уложили ковры обратно на полки. Затем они отправились ужинать.
Столовая представляла собой обширный зал в крыле, расположенном напротив спальных корпусов. У каждого послушника было свое место у стены. На полу были расставлены маленькие табуретки из сплетенных ивовых веток, на которые они либо садились, либо приседали рядом с ними. Трое из послушников были выбраны по порядку и выполняли роль слуг. Они приносили каждому из своих спутников по большому куску хлеба, испеченного либо из зерна, либо из сушеного инжира или яблочных долек. Один из них наливал молоко из больших глиняных кувшинов. Несколько раз в неделю послушникам подавали рыбу, а раз в неделю - жареного быка, ягненка или баранину. Абу Сорака наблюдал за ними и ел вместе с ними. Они ужинали в тишине, сосредоточившись только на еде.
После ужина они разбились на небольшие группы. Одни вышли на крышу, другие разошлись по крепостным валам.
Юсуф и Сулейман взяли с собой ибн Тахира, чтобы показать ему крепость.
Шумная деятельность утихла. Замок окутала тишина, и теперь ибн Тахир отчетливо слышал рев Шаха Руда, который вызывал в нем странную тоску. Их окружала темнота, а в небе пронзительно сияли крошечные звезды.
Через двор прошел человек с горящим факелом в руке. Перед зданиями на верхней террасе появились стражники с факелами и заняли позиции у входов. Они стояли длинным рядом и не двигались. С гор налетал легкий ветерок, принося с собой ледяную прохладу. При свете факелов тени от зданий, деревьев и людей загадочно плясали по земле. Вокруг них крепостные стены были освещены, но каким-то странным светом. Здания, башни и крепостные стены выглядели в нем совсем иначе, чем днем. Все это казалось фантастическим видением, огромным и чуждым.
Они прошли вдоль почти всей стены, окружавшей нижнюю и среднюю террасы.
"Разве мы не хотим подняться туда?" - спросил ибн Тахир, указывая на здания, возвышающиеся за факелоносцами.
"Никто, кроме командиров, не может туда подняться", - пояснил Сулейман. "Люди, которые охраняют Сайидуну, - огромные мавры, евнухи, которых верховный главнокомандующий получил в подарок от египетского халифа".
"Саидуна на службе?"
"Мы не знаем точно", - ответил Сулейман. "Может быть и наоборот".
"Что ты имеешь в виду?" - спросил ибн Тахир, озадаченный. "Разве Сайидуна не взял Аламут от имени халифа?"
"Это отдельная история, - предложил Юсуф. "Вы слышите то одно, то другое. Я бы посоветовал вам не спрашивать о таких вещах слишком часто".
"Я думал, что халиф Каира - верховный глава всех шиитов, включая исмаилитов".
"Только Сайидуна - наш командир, и мы не подчиняемся никому другому", - одновременно произнесли Юсуф и Сулейман.
Они сели на вал.
"Почему верховный главнокомандующий не показывается верующим?" - спросил ибн Тахир.
"Он святой человек", - сказал Юсуф. "Он целыми днями изучает Коран, молится, пишет для нас инструкции и заповеди".
"Это не наше дело, почему он не показывается нам на глаза", - утверждает Сулейман. "Так уж сложилось, и никто, кроме него, не должен знать, почему так происходит".
"Я представлял себе все это совсем по-другому, - признался ибн Тахир. "Там люди думают, что лидер исмаилитов собирает армию в Аламуте и собирается с ее помощью нанести удар по султану и лжехалифу".
"Это не имеет значения", - ответил Сулейман. "Главное, чего требует от нас Сайидуна, - это послушание и святая страсть к делу исмаилитов".
"Как ты думаешь, смогу ли я догнать тебя, раз ты уже добился таких успехов?" - беспокоился ибн Тахир.
"Делайте все, что вам говорит начальство, и делайте это без колебаний, и вы добьетесь того, что вам нужно", - сказал Сулейман. "Не думайте, что послушание - это легко. Злой дух бунтарства начнет говорить с вами, ваше тело откажется следовать велениям воли, а разум будет нашептывать тысячу оговорок относительно приказов, которые вы получаете от своих командиров. Вы должны знать, что все это сопротивление - лишь коварный замысел демонов, стремящихся сбить вас с истинного пути. Будь храбр, преодолей в себе всякое сопротивление, и ты станешь могучим мечом в руке нашего Мастера".
Внезапно раздался звук рожка.
"Пора спать, - сказал Юсуф, вставая.
Они вернулись в свой район и направились в спальные помещения.
В комнате горело несколько восковых свечей. Некоторые из молодых людей раздевались, другие уже забрались в постель.
Вскоре в комнату вошел Абу Сорака. Он проверил, все ли присутствуют и все ли в порядке. Затем он приставил к стене короткую лестницу и погасил свечи.
На подставке в углу в блюдечке с маслом мерцал маленький огонек. Дай подошел к нему, чтобы зажечь свой короткий огонек. Затем он бесшумно шагнул к выходу и осторожно приподнял занавеску, чтобы пламя не зажгло ее. Он проскользнул в отверстие, и его шаги затихли в коридоре.
Ранняя утренняя побудка пробудила юношей ото сна. Они умылись, совершили утреннюю молитву и позавтракали. Затем они взяли свои седла и оружие и поспешили на улицу.
В одно мгновение вся крепость поднялась на ноги. Послушники отправились в конюшню и расположились в два ряда рядом со своими животными, во главе каждого ряда стоял сержант. Прискакал капитан Манучехр, осмотрел отряд и приказал им садиться. Затем он приказал поднять мост, и они, один за другим, пронеслись по нему и вышли в ущелье.
Они проехали мимо сторожевой башни и вышли на обширное плато. Для новичков капитан еще раз объяснил основные команды. Затем он разделил отряд на две группы и приказал им разъехаться в разные стороны. Сначала последовали повороты в строю, а затем - заряды, как турецкие, так и арабские. Впервые в жизни ибн Тахир увидел зрелище массированной атаки, и его сердце заколотилось от гордости. Затем они разошлись и потренировались владеть мечами, метать силки и копья, стрелять из лука и стрел.
Они вернулись в замок ко второй молитве. Ибн Тахир был настолько измотан, что едва мог держаться в седле. Когда они разошлись и вернули лошадей в конюшню, он спросил Сулеймана: "У вас каждый день военные учения?"
Сулейман, который был так свеж и безмятежен, словно только что вернулся с приятной прогулки, рассмеялся и ответил: "Это только начало, друг. Подожди, пока дай Абдул Малик доберется до тебя. Вот тогда все начнет происходить быстро и яростно".
"Я так голоден, что не могу видеть", - жаловался ибн Тахир. "Неужели вы не можете принести мне что-нибудь поесть?"
"Будьте терпеливы. Нам разрешено есть три раза в день, не больше. Если тебя застанут за едой вне установленного времени, то прикуют к столбу, как это случилось с тем солдатом, который пил вино".
Вернувшись в каюту, они уложили оружие, умылись, достали с полок письменные принадлежности и поднялись на крышу.
Перед ними появился высокий худой человек в развевающемся плаще. Его щеки были впалыми, а глаза - впалыми. Его взгляд был мрачным, а нос - тонким и крючковатым, как ястребиный клюв. Редкая седеющая борода доходила ему почти до груди. Его тонкие костлявые пальцы вцепились в стопку бумаг, как когти хищной птицы. Это был дай Ибрагим, старый и почтенный миссионер и добрый друг верховного главнокомандующего. Для начала он совершил вторую молитву вместе с послушниками. Слова он произносил вполголоса, уныло бормоча, но когда перешел к призыву Махди, голос его зазвучал дико и пусто, словно он бил в барабан.