— Витька!..
Новиков рванулся из ущелья, выплыл из-за скалы, огляделся. В зыбком полумраке не было видно Витькиного гидрокостюма. У Новикова перед глазами все поплыло, смешалось, остался лишь черный клубящийся страх. И еще — мгновенное видение: он выходит из воды, выходит один, и Марта, загорающая на крохотной полоске пляжа, поднимается ему навстречу, и в глазах у нее…
Новиков мотнул головой.
— В-и-ть-к-а!..
И весь напрягся. Но в шлемофонах лишь коротко продребезжало. Снова крикнул и опять услышал, словно бы в ответ, металлическое лязганье. Так повторилось несколько раз. Новиков подплыл к якорному канату, уходившему наверх, к яхте, посмотрел на желтоватое днище с красным килем. Здесь было место, от которого они обычно начинали подводные прогулки, и ориентир для возвращения на остров. Может, Витька вылез наверх? Но почему, в таком случае, не предупредил его, Новикова? Или что-то испортилось в гидрофоне? Это странное дребезжание…
Да, Витька, конечно, наверху, — убеждал себя Новиков. Перед тем как вынырнуть, он крикнул еще раз. И тут Витькин голос ответил:
— Я же тебе говорю: иду обратно!
Новиков испытал облегчение от спокойного голоса сына. Но тут же снова встревожился:
— Ты смотрел на компас? Каким курсом ты шел от яхты?
— Я держал сто двадцать. Да ты не…
— Значит, держи сейчас двести сорок! — закричал Новиков. — Ты слышишь?
— Я так и иду, — ответил Витька таким тоном, будто хотел сказать: «Знаю без тебя, не кричи, пожалуйста».
Новиков поплыл в направлении, откуда должен был появиться Витька. Дно понижалось, за нагромождением камней начиналась большая глубина, и Новиков опять испугался — на этот раз задним числом, — что Витька полез в эту бездну.
Несколько левее, чем он ожидал, возникло в зеленом полумраке красное пятно Витькиного гидрокостюма. Витька плыл над грунтом, мерно разводя руками. Новиков быстро поплыл навстречу и молча заключил Витьку в объятия. Тот удивленно посмотрел и высвободился.
— Почему ты полез туда? — спросил Новиков. — И ничего мне не сказал?
— Хотел посмотреть, что там. А ты бы мне не разрешил.
Новиков оценил ответ по достоинству. Они поплыли, голова к голове, к яхте.
— Там, на дне, в иле, — что-то большое, — сказал Витька. — И труба торчит.
— Какая еще труба, — проворчал Новиков. — Почему ты не отвечал, когда я звал тебя?
— Я отвечал.
— Ответил, когда я позвал в десятый раз. А до этого…
— Я все время отвечал.
«Странно, — подумал Новиков. — Все-таки что-то неладно с гидрофоном».
Они подплыли к якорному канату и по песчаному пологому дну пошли наверх.
— Маме ничего не говори, — сказал Новиков. — Не надо ее волновать. И вообще, я вижу, с тебя нельзя глаз спускать.
— А почему я должен ходить за тобой, как тень? — отозвался Витька, и Новиков ощутил желание надрать ему уши.
Марта расхаживала по узенькому, зажатому скалами пляжу. Раскрытая книга валялась на песке.
— Почему не загораешь? — спросил Новиков, выбравшись из гидрокостюма. — Солнце сегодня хорошее.
— Сама не знаю. Вдруг я что-то забеспокоилась. Вы слишком долго сегодня. — Марта улыбнулась, поправила косынку на голове. — Опять стреляли мимо?
— Гонялись вот за такой здоровенной треской! — Новиков широко развел руками.
— Ух вы, охотнички мои, — сказала Марта и чмокнула Витьку в загорелую щеку. — Неуда-ачливые! Идемте, буду вас кормить.
Красно-белая палатка славно вписывалась в темную зелень хвои. Сосны осыпали иголки на раскладной столик, на тарелки. Бифштекс, поджаренный на энергаторе и облитый гранатовым соком, был необыкновенно вкусным.
Новиков покосился на Витьку. Жует быстро, энергично, а сам глазеет по сторонам, ничего не хочет упустить. Вон каркнула, сорвавшись с ветки, ворона и полетела куда-то по своим вороньим делам. Плеснула волна у скал, взметнулась пенным фонтаном, — свежеет ветер, ярится прибой. Щекотно ползет по голой ноге муравей. Ну и пусть ползет…
Новиков перевел взгляд на Марту. Гляди-ка, ухитрилась так загореть при здешнем скупом солнце! И, конечно, босая… Чудачка, носится со своей идеей о необходимости ходить босиком по земле. И вот терпит, упрямо ходит по камням, по хвойным иголкам. И Витьку заставляет.
Не думал Новиков, что сможет отринуть от себя вечные земные заботы, ведь казалось, никуда от них не уйдешь, а вот поди ж ты… Хорошо здесь, в тишине, на клочке тверди посреди изменчивого моря.
Марта поставила перед ним клубничное желе, сказала:
— Совсем забыла: сегодня тебя вызывал Резницкий.