Современные историки, ищущие кратчайший путь к Средневековью, иногда называют эти две части империи византийским Востоком и латинским Западом, чтобы подготовить читателей к геополитическим реалиям, которые утвердились после краха римского государства. Но Рим не был разделен надвое. Для любого римлянина, гражданина или раба, единство империи не подлежало сомнению.
Когда люди Алариха прорвались через Соляные ворота, местным римским политикам, и в первую очередь известным сенаторам, внезапно пришлось взять на себя лидерскую роль, которой они не играли уже не одну сотню лет. Поскольку деликатные переговоры обычно вели императоры, многим из этих до неприличия богатых людей не хватало практики в искусстве дипломатии, и им приходилось дожидаться, когда из дворцов им пришлют инструкции. А простые римляне, ходившие по мощеным улицам города, знали и того меньше. Почему на их город только что напали? Нанесут ли по Риму – или какому-то другому городу – еще один удар? И кто были эти люди, которые посмели совершить этот невообразимый, непростительный, неоправданный акт агрессии против SPQR, «Сената и народа Рима», и их, казалось бы, непобедимой империи?
Когда жители начали искать ответы, священная трибуна в центре городского форума, где жители Рима обычно собирались во времена кризиса, хранила молчание. Ни один оратор не поднялся на эту трибуну, чтобы произнести успокаивающую речь на латыни; даже словоохотливые сенаторы предпочитали держать язык за зубами и не выдавать секретов, о которых им было известно давно. За последний десяток лет многие из них принимали участие в тайных совещаниях и на высшем уровне обсуждали угрозы, стоящие перед империей, в том числе и опасность разбойного нападения{28}. Мы не до конца понимаем вызовы, с которыми столкнулся Рим в начале V в., но латинский автор Клавдиан в эти годы написал две поэмы: «Готская война» и «Панегирик на шестое консульство Гонория Августа», и в обоих этих произведениях угадываются темы тайных обсуждений, за которыми последовало случившееся в 410 г. нападение. Имя одного чужеземца – гота, известного просто как Аларих, – за это время неоднократно привлекало внимание правительства. Стихи Клавдиана представляют собой самое убедительное свидетельство, пресловутое «шило в мешке», которое доказывает, насколько глубоко Рим был обеспокоен существованием этого человека. Советники заверяли императоров, что Аларих не является угрозой для государства и может создавать только локальные неприятности, но многие сенаторы уже начали сомневаться в мудрости этого предположения.
Глава 2
Первопроходец
Будьте же смелыми, чтобы те, кто придет после вас, могли вами гордиться{29}.
Давайте на мгновение представим себе любопытного восьмилетнего мальчика, который однажды летом собирается поиграть со своими друзьями в окутанном сумерками лесу. Они бродят вдали от безопасного родительского дома, и именно тогда он впервые в своей жизни обнаруживает широкую и величественную речную полосу – настоящее чудо природы, – буквально разделяющую его мир пополам. Она пересекает горизонт слева направо, напоминая запись на тайном языке, который понятен только ему одному. С этого момента он не может стереть реку из своей памяти. Теперь она становится частью его естества, на самом глубинном уровне вплетается в его судьбу. И все же, будучи ребенком, не помышляющим о серьезных свершениях, он еще не может разгадать смысл этого послания.
В конце концов ему все объясняют родители. Они приводят его на берег и, говоря тихим и, возможно, смущенным голосом, раскрывают ему секрет этой реки. Они говорят, что река – это граница и он родился не на той ее стороне. Как на это реагирует мальчик? Вероятно, сначала он испытывает замешательство. Как так получилось, что его жизнь с самого начала строится вокруг проблемы и дефекта? Позже замешательство могло превратиться в гнев – гнев от осознания, что он живет не на той стороне реки, причем не по своей вине.
Эта река и сейчас продолжает свой бег. Она спускается с далеких Альп и течет через Европу, тянется с запада на восток, а затем впадает в Черное море. Этот барьер – река Дунай, самая длинная река в этой части света. Возможно, когда-то она олицетворяла все преграды, которые в конце IV в. стояли на пути детских амбиций Алариха.
Римляне недолюбливали своих северных соседей. Готы представляли собой полную противоположность римским патриотам. Готы были заросшими щетиной, а римляне – чисто выбритыми. Готы натирали волосы смесями на основе животного жира, тогда как римляне предпочитали мыться в банях. Готы совершенно не разбирались в моде и носили грубо сшитые между собой шкуры животных. Строгая белая тога или красочная туника была признаком цивилизации к югу от границы. В вопросах культуры готы казались невероятно дремучими.