— Должен признать, сегодня ночью ты меня разочаровал.
Василиос, заставив замереть на месте, остановил Аласдэра всего в нескольких шагах от подиума.
— Не ожидал от тебя такого неуважения. От Таноса — да, но не от тебя.
Невозможность говорить раздражала. Но даже если бы Аласдэр и мог, то предпочёл бы промолчать. Подобно всякому, кто не хотел остаться без языка.
— Интересно, что за неотложное дело заставило тебя сегодня столь беспечно пропустить собрание? Особенно зная о его важности.
Когда слово «важность» слетело с губ Василиоса, коленные чашечки Аласдэра треснули, и, приглушённо застонав от боли, он упал на колени.
— Пока мы будем размышлять, ты будешь стоять на коленях. Понятно? — В глазах Василиоса вспыхнул вопрос, и челюсти Аласдэра расслабились, что дало ему возможность говорить.
— Я живу, чтобы служить тебе, мой господин.
— Рад слышать. Но не совсем уверен в твоей искренности.
Среди членов совета, наблюдавших за разбирательством, где обвиняемого лишили права голоса, стремительно нарастал гул — признак усиливавшегося извращённого возбуждения, предвкушения крови и насилия, после чего начиналось местное безумие.
— Возможно, нам нужен знак доброй воли. Доказательство того, что твоё пренебрежение к многовековому наказу было вызвано помутнением рассудка. Прошло много лет с тех пор, как я вспоминал о собственных истоках, Аласдэр. О первопричинах всего. Например… зачем нужны связывающие нас узы, если ты их игнорируешь? — Голос Василиоса превратился в оглушительный рёв, а потом резко оборвался. Он пристально посмотрел на Аласдэра, и в зале воцарилась зловещая тишина. Затем Василиос сложил руки вместе и спросил: — Тебе напомнить, Аласдэр? Никогда бы не подумал, что мне придётся заново тебя обучать истории нашего возникновения. Но…
— Амброджо, — сквозь стиснутые губы выдавил Аласдэр.
— А-а, да, видишь? Ты всё-таки помнишь свою историю.
— Конечно, — подтвердил тот, несмотря на сокрушительный приступ боли в коленях. — После многих лет уединения он обратил вас троих. Поэтому вы управляете миром под его духовным присмотром. Вы — самые сильные среди существовавших во все время вампиры.
— Ты совершенно прав, agóri (прим. пер.: с греческого «мальчик»).
Решив любым способом добиться благосклонности своего старейшины, Аласдэр продолжил:
— Он также взял с вас клятву, обещание, что вы не повторите его одинокую судьбу. Он позволил вам выбирать единственного, с кем у вас будет связь — узы, что навечно соединят вас и вашего первого обращённого.
— Верно. И с момента, как ты решил, будто у тебя есть право игнорировать мою волю, я сильно засомневался в выборе своего единственного.
Аласдэр открыл рот продолжить, но понял, что снова не может говорить.
— Думаю, настало время тебе ещё раз доказать, что я выбрал правильно. Перед нашими друзьями и всей семьёй.
Осколки разбитых вдребезги костей в коленях убедительно напоминали, что вариантов у Аласдэра не было, даже если бы он хотел или мог что-то сделать. Но острую боль вызывали не раздробленные кости, а унижение, которым сопровождалось само представление. Поэтому с ожидаемым от него уважением Аласдэр опустил глаза и ответил:
— Для меня будет величайшей радостью доказать тебе свою покорность.
Невнятные предположения пронеслись среди зевак. Они никогда бы не помыслили, что доживут до того дня, когда увидят Аласдэр на коленях. Такое было впервые.
— Тихо! — раскатами грома пронеслось по залу, и наступила тишина, в которой могли существовать только те, кто мог жить не дыша, кто уже был мёртв. — С нашей стороны будет упущением не дать Аласдэру возможность высказаться в свою защиту, прежде чем мы примем решение. А как это сделать, если вы так галдите? Каждый, кто издаст хоть писк, присоединится к Аласдэру. И в отличие от него ни к одному из вас я не питаю симпатии. Я ясно выражаюсь?
Аласдэру стало интересно, задумались ли другие о своей участи, если учитывать, что чувство симпатии Василиоса только что вылилось в две растрощенные коленные чашечки и чёрт знает, во что выльется дальше.
— А что касается тебя… Ты поможешь мне понять, почему, несмотря на отданный мною приказ, посчитал возможным не появиться.
Послышался скрежет металла по камню — это из смертоносных пальцев появились острые ногти. Ногти, способные вскрыть горло, проколоть вену или выколоть глаз.