Глиннес прошел прямиком к ячейке N 42. На бирке первого ключа было выштамповано черными цифрами «30». Под номером «42» был помечен второй ключ. Глиннес открыл ячейку, извлек из нее черный чемоданчик и снова захлопнул дверцу. Осталось ли у него время для того, чтобы вернуть ключи на место? Глиннес решил, что не осталось. Он вышел из здания вокзала и направился прямо к окутанной в дымку эвнесса пристани. По дороге туда он зашел за какую-то старую стенку и облегчился.
Скутер он нашел там, где и оставил. Сбросив под ноги швартов, он взял курс на восток.
Подперев румпель коленом, попытался открыть чемоданчик. Замок не поддавался его пальцам. Тогда он с помощью стальной отвертки вырвал накладку «с мясом». Под действием пружины крышка отскочила в сторону. Глиннес потрогал пальцами находившиеся внутри деньги – аккуратно сложенные пачки сертификатов Аластора. Тридцать миллионов озолов.
Глава 21
К Рабендари Глиннес причалил за полчаса до полуночи. В окнах свет не горел. Глэя не было дома. Глиннес поставил кейс на стол и призадумался на пару минут. Затем открыл крышку, вынул сертификаты на сумму в тридцать тысяч озолов, заткнул в кувшин и зарыл в землю рядом с верандой. Вернувшись в дом, позвонил Акади, однако добился только появления на экране расширяющихся красных кругов, указывавших на то, что телефон не работает в режиме «прием». Глиннес присел на диван, ощущая смертельную усталость, но отнюдь не апатию. Еще раз позвонил в особняк Акади и не получил ответа. Тогда швырнул черный чемоданчик к себе в скутер и взял курс на север.
С реки особняк Акади казался погруженным в темноту, что было вовсе не в духе Акади – вряд ли мог лечь спать чуть за полночь человек, для которого в удовольствие была ночная активность…
Еще издали Глиннес заприметил какого-то человека, неподвижно стоящего на причале перед особняком Акади. Глиннес выключил двигатель и свернул в сторону, чтобы держаться от причала подальше. Темная фигура не пошевелилась. Тогда Глиннес громко крикнул:
– Эй, кто это там на причале? Через какое-то время донесся хриплый, приглушенный голос:
– Констебль полиции префектуры. Поставлен часовым.
– Джано Акади дома?
Вновь пауза, затем тихий ответ:
– Нет.
– Где он?
Пауза. Приглушенный безучастный голос.
– Он в Уэлгене.
Глиннес резко развернул скутер и, выпустив шлейф пены, помчался к реке Заур. Когда он вернулся на Рабендари, в доме было также темно, как и в полночь. Глэй неизвестно куда подевался. Глиннес пришвартовался и занес черный чемоданчик в дом. Затем позвонил Гилвегу. Вспыхнул экран, на нем появилось лицо Вареллы, одной из совсем еще маленьких девочек. «Дома сейчас только дети, – сказала она. – Все остальные разошлись по друзьям любоваться звездами или пить вино. А может быть, и отправились в Уэлген – присутствовать на казни». В общем, она так ничего толком и не объяснила Глиннесу.
Глиннес дал отбой. Засунув черный кейс между стеблями сушеного тростника, служившего кровлей дома, так, чтобы его не было видно, Глиннес свалился на диван и почти мгновенно уснул.
Утро выдалось ярким и ясным. Теплый бриз поднял легкую рябь на поверхности Пролива Эмбл. Небо было такого чисто сиреневого цвета, какой далеко не часто наблюдается в Шхерах.
Глиннес начал было завтракать, но затем снова сделал попытку дозвониться к Акади. Несколькими минутами позже к причалу подошла лодка и на берег выпрыгнул Глэй. Глиннес вышел ему навстречу. Глэй тут же остановился и внимательно стал смотреть на Глиннеса.
– Ты кажешься чрезмерно взволнованным.
– Я собрал достаточно денег, чтобы расплатиться с Касагэйвом. Мы этим займемся прямо сейчас.
Глэй бросил взгляд через пролив на остров Эмбл – в это погожее утро он выглядел так прелестно, как никогда раньше.
– Пожалуйста. Только сначала лучше позвони ему.
– Зачем?
– Чтобы предупредить его.
– Обойдется и без предупреждений, – сказал Глиннес. Тем не менее отправился к телефону. На экране появилось лицо Льюта Касагэйва.
– Что вам нужно? – в голосе его звучал металл.
– Я приготовил для вас двенадцать тысяч озолов, – сказал Глиннес. – Я не намерен больше мешкать с аннулированием договора о продаже острова. Деньги я доставлю сразу же после этого разговора – надеюсь, так вам будет удобнее всего.
– Деньги перешлите через владельца, – сказал Касагэйв.
– Я и есть владелец.
– Владелец – Шира Халден. Как я полагаю, только он вправе аннулировать эту сделку, если сочтет это нужным.
– Сегодня я представлю письменное показание, данное под присягой, удостоверяющее факт смерти Ширы.
– В самом деле? И где же это вы его добудете?
– Его оформит Джано Акади, официальный ментор префектуры, засвидетельствовавший признание убийцы Ширы.
– Да ну! – хохотнул Касагэйв прямо в экран, после чего изображение исчезло.
– Эта совсем не та реакция, которую я ожидал, – сказал в замешательстве Глиннес, обращаясь к Глэю. – Такое впечатление – как будто ему нет никакого до этого дела.
Глэй пожал плечами.
– А чего ему беспокоиться? Акади в тюрьме. Его ждет прутаншир, если лорды не передумают. Любые оформленные Акади документы не имеют юридической силы.
Глиннес закатил глаза и всплеснул руками.
– Скажи на милость – кого еще так упорно преследовали неудачи? – вскричал Глиннес.
Глэй отвернулся, ничего не ответив. Затем прошел к своей кушетке и завалился спать.
Глиннес в глубокой задумчивости долго мерил веранду размашистыми шагами. Затем, нечленораздельно выругавшись, прыгнул в скутер и взял курс на запад.
Через час он уже был в Уэлгене и лишь с огромным трудом нашел место на пристани, где можно было бы поставить скутер – так много народу ни с того, ни с сего решило в этот день посетить Уэлген. Особенно бурная деятельность наблюдалась на площади. Горожане и жители окрестных островов непрерывно сновали туда-сюда по площади, одним глазом не переставая поглядывать на прутаншир, где рабочие подгоняли друг к другу детали какого-то массивного агрегата, назначение и принцип действия которого показались Глиннесу совершенно непонятными. Он остановился, чтобы расспросить какого-то старика, стоявшего, опираясь о посох.
– Что это затевается на прутаншире?
– Очередной каприз Филидиса. – Старик презрительно плюнул на булыжную мостовую. – Он все время настаивает на применении всяких новых штучек, хотя понятия не имеет, как добиться того, чтобы они правильно выполняли то, что им положено. При подлежащих смертной казни шестидесяти двух пиратах за весь вчерашний день этой штуковине удалось до конца перемолоть только одного-единственного человека. И вот сегодня ей потребовался ремонт? Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном? В мои годы мы с успехом обходились устройствами куда попроще.
Глиннес заглянул в полицейское управление, однако шерифа Филидиса там не оказалось. Глиннес тогда потребовал пятиминутное свидание с Акади, но ему в нем отказали. Сегодня тюрьма закрыта для посетителей.
Глиннес вернулся на площадь и устроился на открытой веранде у входа в таверну «Святой Гамбринус», где, как ему казалось, очень давно он беседовал с Джуниусом Фарфаном. Заказав себе рюмку чистого спирта, он одним глотком осушил ее. Все злые боги, по-видимому, сговорились расстраивать любые его начинания! Он доказал факт смерти Ширы и тут же потерял все свои деньги! Восстановил с лихвой свое финансовое положение, но теперь уже не в состоянии доказать, что Ширы нет в живых. Свидетельские показания, заверенные Акади, утратили силу, а главный виновник гибели Ширы – Ванг Дроссет – сам теперь мертв!
Ну и что же теперь прикажете делать? Тридцать миллионов озолов? Нелепая шутка. Уж лучше вышвырнуть эти деньги мерлингам, чем отдать такому ничтожеству и бездари как шериф Филидис. Глиннес дал знак официанту, чтобы тот принес еще рюмку спирта, затем на какое-то мгновение задержал взгляд на выглядящий сегодня особенно омерзительным прутаншир. Чтобы спасти Акади, наверное, придется вернуть все деньги властям – хотя, по сути, обвинения против Акади кажутся в высшей степени несостоятельными…