Так продолжалось еще несколько раз. Убедившись, что просто так зайти мне за спину не получиться, зеленокожая бестия поменяла тактику и прыгнула на меня.
Я ждал этой атаки и внутренне приготовился - мое сердце уже не билось, как пойманная птица, руки не дрожали, словно дуга журавля на ветру, а стопы уверенно стояли на земле, как колеса груженой телеги. Я отскочил и попытался ударить неожиданно близкое тело. Ударил, но не попал. Тварь отскочила назад и снова начала попытки пробраться ко мне за спину, но я с той же легкостью их пресекал. Одна попытка, две, три, и вот снова алчный бросок вперед: острые зубы звонко клацнули где-то на уровне моего бедра.
"Промахнулась, гадина", - тут же пронеслось у меня в голове. Но моя радость мгновенно улетучилась, ведь и я промахнулся тоже.
"Нет, так никуда не годиться - целых два раза промазать, - мрачно отругал я себя. - Нужно взять себя в руки и срочно закончить бой. На третий раз она ведь может меня и цапнуть. А этого мне надо. Точно не надо. Соберись, Алатон, соберись. Нужен удар. Всего один удар, но хороший".
И я не сплоховал. Дождавшись, пока злобная тварь закончит свои безуспешные попытки обхода, а затем снова наброситься на меня, я быстро развернулся, пропустил стремительно летящую тушу и со всего размаха ударил ее лезвием топора. Есть! Тварь взвизгнула от боли и неуклюже упала вниз, разрыв носом влажную землю. А топор уже снова приближался к зверюге. Еще удар, на этот раз в хрупкую шею твари. Раздался сиплый всхлип, хлынула бурая кровь. Став над жертвой так, чтобы оказаться подальше от ее беспорядочно дрыгающихся лап, я, как меня учили, нанес еще один удар - последний. Раздался неприятный чавкающий звук, и голова твари с неохотой отделилась от все еще содрогающегося в конвульсиях тела.
Радость от победы быстро сменилась усталостью. Так всегда и бывает. Немного отдышавшись, я принялся вытирать свое оружие, предварительно нанеся еще один удар, отрезав у оргза ухо.
- Твари - смерть, а герою - почет и слава, - сказал я, аккуратно заворачивая доказательство своей победы над монстром - будет чем похвастать перед нашими девчонками.
Вот и все. Вот и все.
<p>
***</p>
Неожиданно сзади меня тихо всхрапнула лошадь. Я резко развернулся и снова схватился за рукоять топора. К счастью, это всего лишь был Уилси со своей кобылой. Нагнал-таки меня, нелюдим.
- Кто это там у тебя? - с мрачной заинтересованностью осведомился он, привставая с козел. - Зеленокожая собака? - узнал он тварь.
- Она самая, - отозвался я. А быстро он ее узнал.
- Ты ее убил? - спросил он меня, нахмурившись.
- Да.
- Раны есть? - все так же сурово поинтересовался он.
- Нет. - Я уверенно помотал головой.
- Хорошо. - Мужчина внимательно осмотрел округу. - Она тут всего одна?
- Да. Одна. Была одна, - тут же поправился я. - Но тут могут прийти и другие.
Угрюмости на лице Уилси сразу прибавилось.
- Давай-ка, садись в телегу, - не предложил, а скомандовал он. - Чем раньше мы отсюда уедем, тем лучше будет для нас.
Я не стал отказываться, и вскоре злополучное место осталось позади.
Только когда опасность немедленного нападения миновала, возница позволил себе расслабиться. Чем я тут же воспользовался, попытавшись завязать обстоятельный разговор.
- А ведь недавно ты меня в телегу даже не пускал. С чего такая щедрость? - вопросил я с укором и насмешкой.
- Потому что раньше ты был для меня обычным деревенским дураком, - ответил мне Уилси с привычной хмуростью, все еще не спуская глаз с дороги.
- А сейчас? - спросил я, даже не успев обидеться.
- А сейчас... Я вот не даже знаю. Может ты просто обычный глупец. А может - глупец-смельчак.
- Что? - Я не постигал за его измышлениями.
Уилси тяжело вздохнул.
- Скажи-ка мне, парень, вот что - ты зачем пошел один в Чернолесье?
- Я пошел не в Чернолесье, а путешествую по его окраине. А это - большая разница, - сделал поправку я. - Я должен попасть в Боровую. А другой дороги в эту деревню нет.
- Согласен - другой дороги нет, - с кивком согласился он. - Но ты мог бы пойти не один, а, например, с друзьями. Или же дождаться ближайшего каравана. Было бы безопаснее.
- Было бы безопасней, это так, - согласился я. - Да вот только...
- Что "только"? - Он, наконец, повернул ко мне свое худое лицо.