— Я… я вызову охрану! — больше рассуждал, нежели угрожал Вадимыч. Незнакомец скучающе вздохнул:
— Попробуйте.
— Межмирному совету пожалуюсь! — уже смелее.
— На нас в него уже триста лет жалуются. Эти трое пойдут со мной. Вопрос решен.
— Э, мужик, а ты не принаглел ли часом? — вступился Кудрявый, неосознанно приосанившись и выпятив грудь колесом. Раньше я считала его фигуристым и широкоплечим, но рядом с темноволосым верджилийцем друг казался карликом. — А, если мы не хотим идти?
— Тогда в течение месяца фави Софи умрет.
В кабинете повисла напряженная тишина. Мне как-то не хотелось думать о возможных и невозможных причинах моей бесславной кончины, а потому я преувеличенно бодро заявила:
— Не понимаю, почему мы все еще здесь? Там пациент, пока единственный, ждет не дождется. Ну, народ, кто со мной за приключениями?
— Я ждала этого с момента поступления! — созналась Рая, не сумев подавить восторженную улыбку. Кудрявый тоже улыбался, потирая руки. Вступился за Вадимыча он больше из принципа. Побывать в другом мире для четверокурсников почти несбыточная мечта.
— Вопрос решен? — очевидно, что незнакомец обратился к Вадимычу чисто формально и даже с иронией.
— Да. Конечно. Я сообщу в межмирный совет и деканат… Надолго вы…
— По необходимости. Нам пора.
Отрезал и пошел к выходу. Куратор даже не шелохнулся, молча провожая нас и иномирца испуганным взглядом.
— Мне одному кажется, что ты нарисовала что-то не то? Уж больно все это на похищение смахивает, — негромко поделился Кудрявый. Я пожала плечами. Моя знаменитая интуиция не предвещала беды. К тому же, всем известно, что хранитель врат их попросту не откроет, если путешественник имеет дурные намерения.
Мы побываем в другом мире! Не верится…
- Вы хоть имя свое скажите, — улыбнулась Рая, проходя в открытую мужиком дверь и мурлыкнула: — Высокий-то какой! Мускулистый!
Я скользнула мимо юркой рыбкой, стараясь не замечать на себе тяжелый задумчивый взгляд.
— Можете называть меня Ноэль.
— Ноэль, — поиграла бровями Рая, пихая меня в бок.
— Эльф что ли?
— Эльфов не существует, — послышалось из-за спины.
— В мире Кастильо с вами не согласятся.
— Давно вы были там в последний раз? — едкое замечание. Я смерила незнакомца недружелюбным взглядом и воздержалась от дальнейших ответов.
— Хорош, как черт! Я буду звать его Аполлон! — прошептала подруга.
— Не в моем вкусе, — сморщила носик, неспешно следуя по коридору. Дорогу на третий подземный уровень мы знали очень хорошо, раз в неделю наблюдая за процессом перехода в другие миры практикантов, послов и преподавателей. — Слишком идеальный! С ним и поговорить-то не о чем.
— Да кто вообще в твоем вкусе? — фыркнула она и обернулась, стреляя глазками в Ноэля, бесшумно следовавшего за нами.
— МКБ-10 и справочник по хирургии, — вмешался друг со знанием дела.
— Женись на мне, о знаток женских душ!
Вообще, Кудрявого зовут Лёня, и кудрей у него нет. Но однажды, проиграв на первом курсе спор, я уже и не помню по поводу чего, он отрастил волосы по плечи. Шикарным кудрям весь поток завидовал! На втором курсе даже традиция родилась: погладь Кудрявого по голове и сдашь на пятерку. Какова была наша досада, когда осенью третьего года от кудрей осталась одна лишь кличка, которая так прочно срослась с Лёнькой, что даже некоторые преподаватели нет-нет, да и назовут его Кудрявым.
— Ваш брак невозможен, фави, — послышался спокойный голос из-за спины. Мы даже остановились и обернулись.
— Вообще, это шутка такая, но чисто из праздного любопытства. Почему это невозможен? — удивилась я.
— Вам все откроется в моем мире.
Поняв, что большего не добьемся, мы пожали плечами и подошли к лифту.
— А я вообще замуж не собираюсь! В моих планах на ближайшее будущее отомстить Аньке!
Кудрявый откровенно гоготнул, а я закатила глаза. Звякнул лифт, и мы вошли в светлую окруженную зеркалами кабину. На одном зеркале было помадой написано слово, характеризующее собаку женского рода:
— О. И тут Анька, — усмехнулась Рая, стирая надпись платочком.
Эта самая Анька три недели назад увела ее парня, с которым Рая всерьез планировала съехаться и связать свою дальнейшую жизнь. Именно на фоне ее разрыва с Эдиком мы и сошлись, поскольку я, как никто другой, могла понять боль от расставания… Рвать с прошлым всегда тяжело. Первое время кажется, что жизнь закончена и лучше вообще не дышать, чем так. Но время течет и затягивает раны. Это непреложный закон мирозданья. Легче становится. Или просто привыкаешь к боли и забываешь, каково это, когда ее нет.