– Вы – прелесть, – с улыбкой сказал дон Жуан девушке и, не выпуская из рук оружия, шагнул в разбитое окно. Он знал, что там, снаружи, вдоль всего здания пролегает какая-то труба, по которой, придерживаясь за стену, вполне можно добраться до плоской крыши пристройки.
Дверь подъезда распахнули с такой силой, что чуть не сорвали пружину. Под фонарём заметались вздыбленные двухцветные макушки.
– Где она, зараза?
– Да вон же, вон! По трубе идёт!
Кто-то нагнулся, подбирая что-то с тротуара, и четвертинка кирпича взорвалась осколками в локте от дона Жуана. Но пристройка была уже совсем рядом. На глазах у преследователей хулиганка с неженской ловкостью вскарабкалась на крышу магазина и, пригнувшись, исчезла за парапетом.
– Колян! Давай к складу! Там по воротам залезть можно!
Дон Жуан огляделся. Под ногами была ровная, шероховатая, как наждак, поверхность, густо усеянная битым стеклом и всякой дрянью. Не распрямляясь, он пробежал вдоль ряда низких балконов до угла, и крыша магазина распахнулась перед ним – огромная, как обугленные пустыни седьмого круга. Изнанка неоновой рекламы напоминала груду тлеющих углей, которую кто-то разгрёб и разровнял по кромке вдоль всего здания.
В это время из-за дальнего угла на крышу выскочила человеческая фигурка – надо полагать, взобравшийся по воротам Колян. За ней – другая.
Не теряя ни секунды, дон Жуан перемахнул облицованное грубыми изразцами ограждение угловой лоджии. Дверь, ведущая внутрь дома, была открыта, и в ней шевелилась портьера.
– То есть не-мед-ленно! – гремел за портьерой властный мужской голос. – Да, по моему адресу! Да! Усиленный наряд!.. Что? Насколько опасна?.. Да она моего сына изуродовала!..
И со страхом, похожим на восторг, дон Жуан понял, что попал в квартиру полковника – ту самую, где агонизировала сорванная им вечеринка.
Спрыгивать на крышу было теперь просто неразумно. Разумнее было затаиться. Портьеру шевелило сквозняком, – следовательно, сообразил он, входная дверь распахнута настежь…
– Вот она! – истошно завопили на крыше. – Вон, на лоджии!
Дон Жуан отбросил портьеру и, не выпуская из рук железного прута, шагнул в комнату. Человек, только что кричавший в телефон страшные слова, с лязгом бросил трубку, вскинул голову и остолбенел.
Это был крупный, склонный к полноте волоокий мужчина лет сорока – в шлёпанцах, в брюках с красной полоской и в майке.
– Вы?.. – как бы не веря своим глазам, проговорил он. – Это вы?..
Краска сбежала с его лица. Бледный – в синеватых прожилках – полковник милиции с ужасом смотрел на странную гостью.
И дону Жуану показалось, что полковник сейчас пошатнётся и грузно рухнет поперёк ковра.
Но тут в комнату с топотом ворвался полковничий сынок, теперь более мордастый слева, нежели справа.
– Па! Она на балконе!.. – заорал было он – и умолк.
Полковник зажмурился, застонал и вдруг, развернувшись, отвесил сыну оплеуху – куда более увесистую, чем первые две.
– Сопляк! – снова наливаясь кровью, гаркнул он. – Вон отсюда! Все вон! Тунеядцы! Короеды! Вы на кого руку подняли!..
На лоджии кто-то ойкнул и спрыгнул – видать, на крышу. Полковник плотно прикрыл дверь за вылетевшим из комнаты отпрыском и снова повернулся к гостье. Крупные губы его тряслись.
– Накажу… – истово говорил он. – Примерно накажу… Только ради бога… Это недоразумение… Ради бога…
– Да я, собственно, не в претензии, – преодолев наконец оторопь, промолвил дон Жуан. – Конечно же, недоразумение…
Глава 8
Наутро
Утро за нежными апельсиновыми шторами рычало, как Цербер. Коротко вскрикивал металл. Иногда, сотрясая воздух, под окном проползало нечто невообразимо громадное.
По ту сторону двери кто-то скрипнул паркетиной и испуганно замер. Дон Жуан усмехнулся. Закинув руки за голову, он лежал на чистых тончайших простынях и с выражением вежливого изумления на посвежевшем лице думал о вчерашних событиях.
Получалось, что тело, которое он присвоил, уже уходило за Ахерон, и не раз… Но полковник, каков полковник! Принимать у себя дома гостей с того света… На безумца вроде не похож, да и душу дьяволу явно не продавал, поскольку живёт небогато…