Анвар убедился, что чайханщик ничего не заметил, и вскарабкался выше. Птицы подняли тревогу — перелетали, хлопая крыльями, с ветки на ветку и истошно галдели. Они в точности так ведут себя, если на дерево взберется кошка или в дупло заползет змея. Чайханщик так, видно, и подумал — даже не поднял голову, чтобы посмотреть наверх.
Анвар взобрался высоко-высоко. Здесь было прохладно и пахло грибами, как в лесу. Облюбовав развилку, он поудобнее уселся и раздвинул ветви.
Внизу, недалеко от хауза, сквозь листву проглядывает плоская крыша мечети, похожей на огромный глиняный кирпич, выложенный на солнце для просушки. Теперь уже в этой мечети никто не молится. Там склад. Хранится корм для колхозной птицефермы.
Чуть подальше, за небольшим сквериком, где растут по краям аллей акации, возвышается школа. С высоты она, оказывается, похожа на печатную букву «Е». Вокруг нее суетятся люди. Двое, придерживая руками ведра, красят железную крышу. К ним по лестнице поднимается еще кто-то. Во дворе штабелями сложены парты. Их будут красить. В классах сейчас, наверно, белят стены.
Каникулы еще только начались, а школу уже готовят к новому учебному году.
А вдалеке, за прозрачной синей дымкой, едва различимы розовые постройки железнодорожной станции. На линии еле приметным черным пунктиром обозначился состав с цистернами. Левее станции торчит семафор, похожий на тощую букву «Г». Неподалеку от семафора стоянка автобуса, который курсирует между городом и районным центром. Анвару видно даже, как время от времени через переезд медленно проезжают автомобили. От станции пролегла серая лента проселочной дороги. Она огибает ореховую рощу, старый абрикосовый сад и тянется к Ертешару. Дедушка от станции скорее всего придет пешком. Он любит ходить пешком. Анвар его увидит издалека и побежит навстречу. Он узнает деда издали. По походке. Его сегодня ждали к обеду, и мама сварила плов. Давненько дед не ел домашней стряпни. Чабаны там в горах только и сидят на мясе да сыре. Мать сварила побольше, чтобы дед сам наелся да еще и с собой прихватил — угостить помощников.
Анвар обернулся назад. По эту сторону кишлака возвышаются горы. На самых высоких вершинах лежит голубоватый снег. А основание гор плавает в синем дрожащем мареве. Там на джайляу пасутся отары. Все лето дед проводит в горах и только изредка наведывается домой. Поэтому Анвар успевает по нему соскучиться.
Долго просидел Анвар на дереве. Глаза устали всматриваться вдаль, ноги занемели. Стала одолевать дремота. Но вдруг донесся голос матери:
— Анвару-у!..
Она стояла возле калитки и из-под руки глядела то в одну сторону, то в другую.
— Ан-ва-ар!..
Теперь будет звать, пока Анвар не откликнется. А как подать голос, если внизу чайханщик посудой гремит, с самоварами возится.
— Анвар! Где ты запропастился, чертенок этакий? Скорее домой, дедушка приехал!
Анвар, ошарашенный этой новостью, чуть не соскользнул вниз. Благо успел ухватиться за ветку. С трудом уняв сердцебиение, стал осторожно спускаться. Опять птицы подняли суматоху. Среди них были такие отчаянные, что норовили его клюнуть в самую макушку.
— Ан-ва-ар!..
— Ну сейчас! — крикнул, не сдержавшись, Анвар и замер.
Чайханщик пролил себе в туфлю кипяток и, запрыгав На одной ноге, воззрился вверх. На его лице обозначилось неподдельное удивление. Много всяких легенд, былей и небылиц слышал он об этих чинарах, но о том, что они говорят по-человечески, не доводилось слышать. Теперь он будет не только внимать кому-то, уши развесив, но и сам кое-что расскажет. Загрохотав крышкой, он накрыл самовар и, прихрамывая, удалился: то ли сообщить о старых чинарах еще одну новость, то ли врачевать свою ногу.
Анвар спрыгнул на супу́ — глиняный помост, потом на землю и побежал домой.
— Где ты пропадаешь, озорник? — укорила его мать и угостила легким подзатыльником. — Дедушка сегодня же на джайляу собирается, а я тебя дозваться не могу.
Анвар вбежал в дом. Дедушка сидел за дастарханом и ел плов. Анвар опустился с ним рядом и тоже присоединился к трапезе. Он сегодня не обедал: решил дождаться дедушку.
Саттар-ота ласково погладил внука по голове.
Анвар спросил:
— Почему ты сегодня решил отправиться на джайляу, дедушка? Ведь ты всегда на день-два оставался дома…
— У меня новый подпасок, сынок. Всего неделю мы вместе пасли отару, и вот пришлось мне его оставить одного. Беспокоюсь, как бы чего не случилось… Правда, парень он смышленый, школу в этом году закончил. Скоро, думаю, на голову ему повяжу алую чалму.
— А зачем ему, дедушка, эта чалма?