А вот Анвар никак не приноровится, берет левой рукой за веточку, чтобы она не качалась, а правой вытягивает из коробочек хлопья. Через какие-нибудь полчаса ребята обогнали его и ушли далеко вперед. У него заныла спина. Тем, кто пониже ростом, легче: не приходится сгибаться, как вопросительный знак. Анвар присел на корточки. Спина стала болеть меньше, зато сразу затекли ноги. Да и передвигаться гусиным шагом не просто. Нет, так много не наработаешь. Он снова поднялся и, подперев поясницу руками, разогнулся — суставы захрустели. Но отяжелевший фартук тянул вниз, заставляя кланяться каждому кусту, обряженному в белую шубу.
По соседней грядке к хирма́ну — площадке, где ссыпают собранный хлопок, — прошел Шариф. Он тащил на спине туго набитый фартук. Даже согнулся под тяжестью. «Килограммов двадцать — не меньше», — прикинул Анвар. У Анвара и половины нет.
Мимоходом Шариф окинул взглядом фартук Анвара и хихикнул:
— Ты что, котенка в фартуке спрятал? — спросил он.
Анвар засопел от обиды, но промолчал. Что скажешь, если тот, кто тебя высмеивает, прав. А разве он виноват, что у него не получается быстро? Едва заторопится — половина хлопка на кустах остается. Приходится возвращаться и подбирать ощипки…
Не дождавшись ответа, Шариф опустил фартук на землю, выдернул из-за пояса подол желтой майки и вытер потное лицо. Видать, ему очень хотелось все же пронять Анвара.
— Спорим на сто орехов, я соберу больше тебя! — сказал он и, ухмыляясь, хитро прищурился.
Анвар промолчал.
— Спорим, я в три раза больше тебя соберу! — не унимался Шариф.
Анвар с трудом сдерживал себя, чтобы не запустить в него кура́ком — коробочкой хлопчатника.
— Проваливай! — сказал он. — Сам ты котенок, понял?
Шариф захохотал и раскричался на все поле:
— Э-э-э! Сборщик называется! Котенок больше потянет, чем хлопок, который ты насобирал!
А девчонкам только повод дай посмеяться. Смотрят в их сторону, заслоняясь ладонями от солнца, и уже зубы скалят.
Анвар сорвал крупный курак и замахнулся.
Шариф подхватил фартук и, пригибаясь, побежал вдоль грядки. Оказавшись на почтительном расстоянии, показал Анвару кулак и зашагал к хирману.
Проворнее забегали по кустам руки Анвара. Заостренные грани коробочек кололи пальцы. Время приближалось к полудню. Фартук, наполняясь, провисал все больше, бечевки врезались в поясницу. Подул слабый ветерок, высушил пот на лице Анвара. Ему хотелось пить.
— Ого! Твой котенок чуточку подрос! — раздалось неподалеку.
Это опять Шариф. Анвар выпрямился и с изумлением уставился ему вслед: Шариф, согнувшись под тяжестью, тащил на хирман уже второй набитый хлопком фартук.
В этот момент донесся голос Энвера:
— Э-эй! Ан-ва-ар!.. Иди сюда! Есть дело-о-о!..
Энвер стоял на краю поля, неподалеку от хирмана, и махал рукой.
— Какое дело? — спросил Анвар, сложив рупором ладони.
— Будем возить хлопок на сушилку-у!..
Анвар развязал тесемочки. Фартук с хлопком тяжело упал на землю. Анвар вскинул его на спину и зашагал к хирману.
У весов, поставленных в тени шелковицы, выстроилась очередь. Парда-муалим сам взвешивал фартуки.
— Отстаете, джигиты, — сказал он, когда подошли Анвар и Энвер. — Шариф-джан всех в хвосте оставил, уже тридцать килограммов сдал. Повозите-ка лучше хлопок на сушилку. Вы ребята сильные, там от вас больше будет проку. У арбакеша Абдуллы́-юлдузчи́ сын родился. Он поехал в районную больницу. Бригадир нам дал на день его арбу, а возницы нету. Справитесь?
— А то нет!.. — сказал Анвар.
Ребята высыпали хлопок в общую кучу. Не куча, а целая белоснежная гора выросла на хирмане. Четверо старшеклассников набивали хлопок в кана́ры — огромные мешки. Двое из них держали канар за края, третий охапками накладывал хлопок, а четвертый влез в мешок и приминал хлопок ногами. Потом они все вместе брались за канар и, раскачав его, швыряли на арбу. Энвер и Анвар взобрались на арбу, стали укладывать канары так, чтобы они лежали плотно и не вывалились в пути.
Потом перебросили через канары веревку, туго затянули ее и завязали. И сами устроились наверху, будто на спине великана-слона. Энвер почмокал губами, как это делал Абдулла-юлдузча, и лошадь напряглась, сдвинула арбу с места. Арбу качало на рытвинах. Но едва выехали на дорогу, Энвер замахнулся кнутом. Лошадь побежала рысью, зацокали копыта по утоптанному галечнику.
Вдоль арыков, расположенных по обеим сторонам дороги, растут урючины. К некоторым деревьям привязаны фанерные ящики, для того чтобы прохожие в них клали подобранный по дороге хлопок, который падает с проезжающих машин. В этом месте хлопка теряется особенно много — нагроможденные на кузове тюки цепляются за ветви деревьев, хлопок падает в пыль, перемешивается с опавшими сухими листьями, с сором.