Это было прекрасное время, весёлое и хмельное. Елена не тосковала по дому, на это у неё попросту не оставалось времени. Она познакомилась с множеством интересных и огромным множеством неинтересных людей. Разношерстное общество вобрало в себя, казалось, все слои населения: от родовитых образованных дворян до выходцев из низов, благодаря своему уму или любовным связям закрепившимся в желанном для любого мире. Несколько раз, танцуя с каким – нибудь хорошеньким офицером, она ловила себя на мысли, что готова влюбиться, но желанное чувство всё не приходило. Никогда прежде тишь ее девичьей спальни не разрезали вздохи о человеке из плоти и крови. Полюбить и отдаться воле проведения Елене мешал какой – то странный барьер, не допускающий к себе недостаточно достойных людей, поэтому круг ее деревенских знакомых был весьма узок. Ведь в любимых стихах образы являлись сплошь лучшие, на меньшее она не желала соглашаться.
Все те, с кем теперь соприкасалась Елена, были слабыми, охотно плыли по течению, сознавали нужду в переменах, болтали об этом ночи напролёт, но не делали абсолютно ничего. Становясь военными или высокопоставленными чиновниками, они продолжали созерцательную политику сотен своих предшественников, катясь в бездну. Некоторые, наиболее умные и совестливые, пытались повернуть Россию на путь перемен. Но они большую часть времени проводили за работой и не были частыми гостями в свете.
Глава 3
На приём, устраиваемый в чьём-то шикарном поместье, Грушевские попали благодаря популярности Аркадия Петровича в кругах невест. Молодые девушки, как водится в любое время, искали себе женихов, чтобы потом, выполнив священный долг, проклинать свою судьбу и ненавидеть мужа, превращая его жизнь в чистилище вслед за своей.
Отец Елены очень похорошел за те два месяца, что жил в Петербурге. С него словно стёрлась десятилетняя пыль деревни, явив высшему столичному обществу красивого мужчину в расцвете лет, щёголя и сердцееда. Было, правда, в его внешности что-то неуловимо – неприятное, но это видел не каждый. В его жёстких ершистых волосах уже поблёскивала седина, а эффектные голубые глаза порой обнажали мысли, от которых Елена задумывалась. Но это выражение чаще всего являлось за ужином, наедине с близкими, когда уже не надо было играть раз и навсегда установленные роли. Обычно же Аркадий Петрович сгонял с себя чванливость и, готовясь выйти на сцену, в улыбке поднимал опущенные обычно уголки рта.
Многие степенные кумушки с полудюжиной дочерей на выданье обратили на Аркадия Петровича свои всевидящие глаза. Они отдавали должное не только его умению держаться, но и множеству других не менее привлекательных качеств – банковскому счету и наличию лишь одной наследницы. Стоя за спиной его взрослой дочери, они тихо, чтобы она не могла расслышать, поверяли друг другу эти животрепещущие соображения. Да Елена и не хотела слышать ничего в подобном роде, ведь была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на глупую болтовню охотниц за мужьями.
Елена сидела за столом и увлечённо разговаривала с престарелым полковником, который счёл её очаровательной и постоянно твердил об этом, смешно покашливая и выпивая всё больше лёгкого столового вина, отчего его щёки стали пунцовыми. Кое – кто танцевал, количество кружащихся пар всё росло, и Елена, одетая в переливающееся голубым атласное платье, оказалась в их числе. Как молодые люди с образованием и состоянием были хороши, обходительны и элегантны! Выбирать она имела право – хорошенькая молодая наследница с живым умом и прекрасным характером. Свет заметил, что она никогда не спорит, но при этом имеет своё мнение, и почёл это премилым.
Протанцевав полонез с другом Аркадия Петровича Дмитрием Денисовичем, которого отец больше других жаждал видеть зятем, и наслушавшись его комплементов, но принимая знаки внимания лишь как ничем не обязывающую игру, Елена утомилась. Отказываясь от того, чтобы партнёр за руку проводил её обратно, она отошла к стене и пыталась отдышаться. Корсет, хоть и облегчённый, стягивал рёбра и мешал восстановить ровное дыхание. Она стояла в одиночестве, потому что отец любезничал с какой-то молодой девушкой, а Елизавета Петровна с мужем давно увлеклись закусками. О таких глупостях, как танцы, они давным-давно позабыли.